Сын Архидемона. (Тетралогия)

— Тю! — присвистнул Щученко. — И вправду — товарищ Бритва, як живой! Я вас теперь, значить, сразу узнал — по оригинальному цвету глаз! Хороший у вас грим, товарищ Бритва, мое вам за это всецелое одобрение! Мы, бывало, в разведке тожа…

— Ефим Макарыч, кто там?.. — выглянул в прихожую второй человек. — Ой-ей… Олег, ты, что ли?!

— Угу, — оскалился я. — Накрывай поляну, Лева, твой лучший друг в гости пришел!

Святогневнев обрадовался мне гораздо больше, чем Щученко. Все ж таки мы с ним настоящие друзья. Я трехглазое шестирукое чудовище, он ходячий мертвец — но мы регулярно пьем вместе уксус.

В других условиях пили бы водку, но наши организмы спиртное не воспринимают.

Джемулан смотрел на этих двоих с равнодушием каменного столба. Кажется, его ничуть не обрадовало знакомство с такими замечательными людьми. Я спохватился и представил его:

— Лева, полковник, знакомьтесь. Это Джемулан Ройя Атаби айки Кйодолья, он…

— Пач-чиму у этого хражданина волосья до плечов, як у стиляги какого?! — тут же перебил меня Щученко.

— Это Лев Игнатьевич Святогневнев, доктор каких-то там наук…

— Очень приятно, — кивнул Святогневнев.

— А это Ефим Макарович Щученко, он…

— Идиот!.. — выпалил Щученко.

— Да, точно, — согласился я.

— Я, значить, кажу, шо вы, товарищ, наверное, идиот, раз волосья такие отрастил! Или это теперь мода такая заграничная? Не одобряю! Как, говорите, его фамилия?

— Джемулан.

— Армянин, что ли? Вы, товарищ Джемулян, подстригитесь как можно скорше, это вам совет от всей нашей коммунистической партии и от мене лично.

Джемулан ему даже не ответил.

С тех пор, как я последний раз гостил у Святогневнева, здесь мало что изменилось. В прихожей нас встретил черный доберман Дюк — тоже спокойный, как корабельный якорь. Впрочем, для собаки-зомби такое поведение нормально. Снова я порадовался, что не чувствую запахов — Джемулан достал носовые фильтры, а значит пахнет от псинки не ландышами. А Щученко ничего, даже не морщится. Видно, что привыкший.

Кроме мертвой собаки в прихожей были только старая тумбочка, вешалка для одежды и две пары ботинок. Совершенно одинаковых.

— Слушайте, а как вы различаете свои ботинки? — полюбопытствовал я. — Они же совершенно одинаковые.

— Мои — чистые, — ответил Святогневнев, провожая нас в комнату. — Вы к нам надолго?

— Как получится, — рассеянно сказал я. — На недельку… или на две… Мне, понимаешь, Палача нужно разыскать…

— Опять? — вздохнул Святогневнев. — Тебе еще не надоело, Олег?