Сын атамана

Утро выдалось солнечным и жарким. Со стороны закрепившихся в Рудне шведов к боям были готовы двадцать пять тысяч солдат и тридцать семь орудий. У расположившего свои полки подковой в полях и перелесках вокруг городка, от деревни Голынки до дороги к Днепровским переправам царя Петра имелось сорок шесть тысяч солдат и тройное превосходство в артиллерии. Противники в Северной войне заняли свои позиции. Замерли пехотные и конные полки, а пушки повернули черные жерла в сторону врага. К кровопролитию все было готово, но никто не торопился начинать битву первым, и так продолжалось до десяти часов утра.

– Гвардия, вперед! – Не выдержав нервного напряжения, выкрикнул царь Петр. И выхватив шпагу, он лично повел верных семеновцев и преображенцев на позиции шведов.

– Он все же сорвался! – спустя пять минут воскликнул наблюдавший выдвижение русских войск довольный собой король Карл, и отдал приказ артиллеристам и пехоте поприветствовать русскую гвардию огнем.

Били барабаны. Подавали свой звучный глас сигнальные горны. И стройные шеренги русских воинов отправились на смерть. Дали первый залп сосредоточившие все свое внимание на передовых колоннах гвардии шведские пушки, а немного погодя их поддержали ружья пехоты. Смерть косой прошлась по рядам наступающих, и многие солдаты в тот момент распрощались с этим светом.

Звучат команды русских офицеров. Гвардия останавливается и обменивается залпами со шведами. Снова наступление вперед и безжалостная картечь выбивает целые десятки солдат. Сам царь, смело идущий в атаку со своими гвардейцами, оказался тяжело ранен картечиной в левую руку, и шведские пули два раза сбивали с него шляпу. Его прикрывали своими телами самые рослые преображенцы, и во время этого боя пять человек отдали жизнь за царя.

Над полем битвы повисли густые клубы дыма, и Петр, осознав, что скоро от его гвардии ничего не останется, а вся остальная русская армия, не получая от него никаких четких указаний, стоит на месте, приказал отступить.

Гвардейские полки, стараясь сохранять порядок, вернулись на исходный рубеж. За неполный час перестрелки с противником они потеряли полторы тысячи убитыми и раненными, но жертвы семеновцев и преображенцев были не напрасны. Пока пехота умирала, позади нее к городу выдвинулась русская артиллерия, которая сразу же, как только очистилось поле, вступила со шведами в контрбатарейную перестрелку. И учитывая то обстоятельство, что у русской армии орудий было больше и, в отличие от шведов, артиллеристы Петра не экономили порох, к трем часам дня скандинавы потеряли половину своих пушек.

Терпеть такое было нельзя, и Карл вызвал к себе своих лучших кавалерийских генералов Карла Густава Крейца и Хьюго Йохана.

– Господа генералы, – король указал рукой на ведущие стрельбу русские пушки, – приказываю вам незамедлительно атаковать неприятеля и заставить замолчать его артиллерию.

Приказ короля – глас божий, и он был выполнен со всей возможной скоростью и рвением. В считанные минуты вокруг Рудни образовались блистающие металлом конные шеренги, пропела свою короткую мелодию сигнальная труба, взвились знамена прославленных полков и больше восьми тысяч лучших европейских кавалеристов пошли в атаку. Смоландцы, Иемтландцы, Нордшонцы, Богусленцы, Вестготландцы, Ниландцы, конные пасторы, драгуны хозяйственного полка и многие другие, двумя потоками нахлынули на прикрытые слабым заслоном артиллерийские батареи. Однако слабым заслон только казался. И прежде чем добраться до пушек шведским конникам предстояло разгромить Псковский и Рязанский пехотные полки, которые ровными баталиями замерли в чистом поле.

Необъятная взгляду простого солдата масса людей и коней налетела на рязанцев и псковичей, а они встретили шведов со всем своим радушием: залпами ружей, сталью штыков и русским матом. Ни один солдат не отступил с поля боя, и хотя батальонные коробки не смогли устоять против замечательной шведской кавалерии, пехотинцы дрались до конца, отыграли драгоценное время и получили помощь от своей конницы. Всадники схлестнулись с другими всадниками, и как показал бой, царская кавалерия: Нижегородцы, Владимирцы, Наровчане, Каргопольцы и драгуны именных полков, ничуть не уступали шведам, и смогли так измотать их в прямой схватке, что они ждали сигнала отступить с огромным нетерпением.

Ближе к вечеру сражение затихло. Изрядно потрепанная шведская кавалерия вернулась в городок, а русские конники и пехота не имели никаких сил, чтобы за ними гнаться. Все замерло, и на поле между двух армий остались только тысячи убитых и огромное количество раненых. Королевские войска потеряли половину пушек и треть кавалерии. Царские силы лишились доброй четверти гвардейцев, трех шестиорудийных батарей, к которым все же прорвались лихие Аболенские драгуны, большое количество конников и выбитых на девяносто процентов личного состава два пехотных полка.