Сын атамана

В Москву пришла осень, благодатное время. Погода баловала, дождей пока не было, и деньки стояли просто замечательные. Столица России понемногу отстраивалась после прошлогодних пожаров. В окрестных деревнях был собран неплохой урожай. Хлеб стоил недорого. Овощей и фруктов хватало. И Преображенский приказ особо не зверствовал. В народе говорили, будто это все оттого, что в Москве за управителя остался царевич Алексей Петрович. Кто-то верил этому, а кто-то нет, но московский люд успокоился и разговоры о том, что надо готовиться к восстанию против царя, не то чтобы прекратились, но на время затихли.

В общем, жизнь в Москве налаживалась, и Алексей Петрович Романов жил своей самой обычной жизнью. Рано утром подъем, ему запрягают коляску и марш по городу, проверять стройки. К обеду проездка по монастырям и раздача мелких серебряных денег бедствующим людям. Вечером посещение Кремля и молитва в старой церквушке, которую по его повелению стали восстанавливать. Один день был похож на другой, и так продолжалось до той поры, пока не поступили первые достоверные известия из действующей против шведов армии. Неожиданно через дьяка Мухортова царевичу было велено срочно явиться в дом Федора Юрьевича Ромодановского, и царевич не мог не подчиниться.

Как всегда, сильно волнуясь перед встречей с начальником Преображенского приказа, Алексей прибыл к жилищу князя, который жил на Москве по старым обычаям, словно боярин еще допетровских времен. И это было не удивительно, ибо Федор Юрьевич происходил из древнего рода князей Стародубских, службу свою начинал еще при царе Алексее Михайловиче и был тем самым человеком, который мог войти в апартаменты Петра Первого в любое время дня и ночи без всякого доклада. Как ни посмотри, а влиятельная фигура, которая стоит над государственной системой и может позволить себе некоторые вольности. И одна из таких вольностей гласила, что никто, включая самого царя, не смеет въезжать на двор князя в своем передвижном средстве. По этой причине коляска царевича остановилась на улице.

Алексей вышел, на миг замер перед широкими мощными воротами боярского двора, и посмотрел на гербовый щит, который висел над ними. Черный крылатый дракон на золотом поле выглядел угрожающе, и царевич подумал, что вот оно, истинное лицо Ромодановского, мудрый и хитрый зверь, который не утратил своей природной агрессивности и силы, и в любой момент может нанести смертельный удар.

– Хух!

Царевич выдохнул и под пристальными взглядами четырех крепких парней, наверняка, переодетых в холопскую одежду гвардейцев Преображенского полка, прошел во двор. Князь находился здесь, стоял возле большой железной клетки и был занят тем, что пристально смотрел в глаза матерого бурого медведя. Зверь молчал, не ярился и на прутья не бросался. Нечто подобное царевич уже несколько раз видел и поведением князя удивлен не был. Он, молча, остановился рядом и, не проронив ни единого словечка, стоял без движения несколько минут, до тех пор, пока Ромодановский не бросил своего занятия и не соизволил обратить на наследника престола свое внимание.

Князь и царевич обменялись приветствиями, и Федор Юрьевич, неожиданно тепло, обняв юношу за плечо, повел его по двору и сказал:

– Пришло твое время, Алешка. Беда к нам подкралась. Теперь многое от тебя будет зависеть, и ты должен делать все, что я тебе скажу.

– Федор Юрьевич, я тебе никогда не перечил, – ответил Алексей. – И теперь не собираюсь. В чем дело?

– Петр Алексеевич в пух и прах разгромил проклятого супостата Карлушку Шведского, да так крепко его бил, что он еле ноги унес.

– Ура! Виктория!

Радость царевича была неподдельной, но Ромодановский остановил его:

– Погоди радоваться, Алешка. Батюшка твой в бою тяжкую рану получил и в лихорадке свалился. Сейчас в Смоленске его здоровьем лучшие доктора занимаются, и ничего точно пока не говорят, а по армии уже слух пошел, что он при смерти.

– Ой, беда… Что же теперь будет, Федор Юрьевич?

– Смута будет, Алешка, и ты должен быть крайне осторожен.

– Смута?

– Да. Через пару дней слухи, что царь плох, до московской черни доберутся. Москвичи поднимутся и начнут правду искать, у нас всегда так. А помимо простых горожан, к тебе начнут проявлять самое пристальное внимание иностранные дипломаты и наша знать. Ты по-прежнему наследник престола Российского, и многие захотят оказаться к тебе поближе, дабы что-то через это получить.

– Господи… – рассеянно прошептал царевич. – За что мне все это?

– Не распускайся! – князь слегка встряхнул Алексея за плечо. – Ты слышишь меня!?

– Слышу.