Сын балтийца

Наставник Ванюши никогда не оставался голодным, хотя в походах не было ни кухни, ни фуража и жили на «подножном корму», как овцы в гололед: сумеешь «пробить лед» - будешь сытым и коня накормишь.

Илья спешился, огляделся, словно обнюхал двор, подмигнул Ване:

- Хозяйство справное, сыто живут… Это хорошо! Держи мой поводок. Сними с пояса диски, Алеша ругаться не будет. Чего ты ему их возишь, у него тачанка есть. Громыхни. Набивать не будем, шибче грохочет. Помогать пулеметчику в бою легче, чем у куркуля шмот сала выпросить. Не тушуйся, не психуй, будем действовать по науке. Рассупонь ворота, иди трохи сзади для важности. Пошли!

Он вошел во двор атаманом. Постоял, показал рукой, куда поставить коней, потом широким жестом приказал следовать за ним в хату. В окнах мелькнули женские лица.

В хате было полутемно, горела большая керосиновая лампа с привернутым фитилем. Илья подошел к столу, еще круче выпятил грудь.

- И кто тута есть?

- Що тебе, служивый? - вышла из-за перегородки хозяйка, дородная казачка лет сорока пяти в кофте домашней вязки.

- Приказываю подать кушать моему солдату, - сказал Илья, показывая большим пальцем через плечо на Ванюшу.

- Який же вин солдат? - подбоченилась тетка, уставившись на мальчишку.

- С кем ты гутаришь! - взревел Илья, с трудом контролируя речь, чтоб не перейти на родной диалект. От его могучего голоса чуть не потухла лампа. - Как ты сбрехнуть такое могла, сказать… такое. Это… Это самый мой любимый адъютант, что ни есть верный солдат… из Питера родом. Слыхала Питер? Столица бывшей русской самодержавной империи. Там царь с генералами в преферанс играл… Игра такая. И мой адъютант там жил. Во игде он жил. А теперь я ему сюда приказал явиться. Давай бомбу!

Он подскочил к Ване, вырвал диск от ручного пулемета, громыхнул о лавку.

- Разнесу курень начисто, будете знать, как моего верного солдата лаять!

- Ой, лиху! - перепугались женщины. - Ой, что ты, миленький! Хиба ж я знала, кто вин, я враз ему соберу.

- Другое дело, - сменил гнев на милость Илья. - И мне заодно трохи накладай. Так и быть, попробую кулеша, твою стряпню отведаю. О, какая ты спелая, должна вкусно готовить.

- Настя! - скомандовала хозяйка. - Не ховайся… Главный командир приихал. Хлопчик, заходь в хату, заходь. У нас не Питер, но мы люди чистые. Заходь!

Она поставила табурет, взобралась на него, вывернула фитиль и… застыла.

- Ой, людины, ой, родни, ой, цацу, ой, дытына малое! Що они над тобою зробили! - заголосила она во весь голос, как по покойнику. Откуда-то вынырнула дочка хозяйки, молодуха широкой кости и завидной красоты. В доме точно посветлело. Она тоже уставилась на Ванюшу.

- Перестаньте выть! - стушевался Илья. - С лошади упал во время боя. Переполошите всю станицу. Дайте ему умыться.

С печи, кряхтя, слезла старуха, взяла ухват, вынула из печи чугун с теплой водой. Меньшая дочка, Манька, принесла вышитое полотенце. Хозяйка с молодухой подхватили Ванюшу под руки, повели к умывальнику, пристроенному за печкой, подтащили по полу лохань с теплой водой, начали стаскивать с паренька одежду.

- Не надо! - отбивался Ваня. Ему было трудно говорить. Губы распухли в пол-лица, как у вурдалака, глаза заплыли синевой. - Я живой, а вы меня отпеваете. Не надо!

- Мы жалкуем тебя, - слушали женщины, - трохи смоемо, не рычи вовком, не забидим, само мало и чуть живэ, да еще и командуэ. Маня, сготовь постелью, мы его зараз и положимо.

Илья, руководствуясь старым принципом «где у солдата шинель, там и дом», понял, что ужин обеспечен.

Он подозвал меньшую, Маньку, что-то прошептал, затем, повесив шапку и карабин на гвоздь, вбитый в простенок между окнами, выскользнул во двор к коням. Занятая «адъютантом» хозяйка не обратила внимания на странное поведение «главного командира», и подобное невнимание стоило ей двух торб с овсом.

Вернулся Илья довольный и вовремя: на столе дымилась глубокая глиняная миска вареников, залитых по меньшей мере полкрынкой сметаны. Илья «посурьезнел», опять выпятил грудь, точно на нее прикололи четыре «Георгия» с мальтийским крестом в придачу, пригладил чуб и поинтересовался:

- Гражданочки, мне-то теплой водички не оставили?

- Тебе зачем? - удивилась хозяйка, окатывая Ваню из ковша.

Ваня в трусах стоял ногами в лоханке. Он уже не сопротивлялся, поняв,

что сопротивляться бесполезно. Хозяйка закутала его в чистую лошадиную попону, подхватила, как перышко, на руки, понесла к разобранной постели, вздувшейся периной и двумя огромными подушками. Мальчик утонул в пуховиках.

- Побриться треба, - сказал Илья, проведя рукой по подбородку, и, видно, решив, что с бритьем можно и подождать, засел за стол, вооружившись деревянной ложкой с длинной ручкой.

Ел он долго, солидно, по мере насыщения становясь все более словоохотливым и любознательным. Два раза под столом он незаметно распускал ремешок на брюках. «Адъютант» заснул, не успев выпить кружку молока. Население хаты - четыре души женского пола смирно сидели в сторонке, провожая завороженными взглядами монотонные движения ложкл, дивясь аппетиту «красного атамана».

- Куда ложиться прикажете?

- К адъютанту!