Сын Бастинды (СИ)

  Монахини на миг потеряли дар речи. Не то чтобы говорящие Птицы были такой уж диковиной, но они редко снисходили до разговоров с людьми. Да и что за чудо был этот Феникс! Хвост длинный, широким веером, как у индейки - и ведь представить только: таким же веером фениксы умеют распускать защитные перья по всему телу, превращаясь в парящий в воздухе сверкающий шар, отпугивающий хищников.

  - Знаешь ли ты о мальчике, которого вчера сюда принесли? - спросила настоятельница, оправившись от удивления.

  - Не знаю я никаких мальчиков. И вообще я не общаюсь с вашим племенем, - гордо ответствовал он и добавил, как для слепых: - Я - Красный Феникс.

  Настоятельница не одобряла тщеславия в любых его проявлениях. Она повернулась к юной музыкантше.

  - Как тебя зовут, дитя?

  Девушка не ответила, только подняла глаза. Лицо у нее было не столько красным, как у многих квадлинов, сколько смуглым, и приятной формы, напоминающим по очертанию орех власодуба: широкий открытый лоб, высокие скулы, по-детски припухлые щеки и маленький, но твердый подбородок. Настоятельница, не особенно присматривавшаяся к новичкам, была удивлена.

  Слишком красива, чтобы самой податься в монтии; значит, глупа.

  - Она почти не говорит, - сказала одна из послушниц.

  - Она три недели в монастыре, - добавила вторая. - Молится шепотом на непонятном для нас наречии. Такое впечатление, что она не может разговаривать громко.

  - Ничего, Безымянный Бог все равно слышит. Откуда ты, дитя?

  - Это должна знать сестра-повариха, - сказала первая послушница.

  - Вставай же, дитя, вставай, тебя избрал Красный Феникс. Ты не говоришь, но понимаешь наш язык; это-то мне и нужно.

  Настоятельница протянула руку, и музыкантша нехотя поднялась. Феникс спорхнул на траву и стал искаться у себя в перьях.

  - Может, послать за ароматной водой или что-нибудь еще предложить с дороги? - спросила настоятельница. - Нечасто нас посещают такие гости. Ты первый.

  - Я всего лишь пролетал мимо, - объяснил Феникс. - У нас на востоке Совет. Но меня привлекла музыка.

  - Ты любишь музыку?

  - Если бы я любил музыку, то точно бы не спустился - разве девочка хорошо играет? Нет, музыки я не люблю, она сбивает меня с пути, однако мне захотелось снова посмотреть на инструмент, который производит такие звуки. Когда-то очень давно я видел его и совсем было забыл. Спасибо за гостеприимство, но мне ничего не нужно, только немного отдыха.

  Феникс посмотрел на робкую музыкантшу в бледно-серых послушнических юбках.

  - А она у вас загадка, - сказал он.

  - Попался! - вскричала сестра-повариха, подкравшись сзади и набросив на Феникса сеть. Тот забился, поднял истошный вопль. Глазки на его роскошных перьях перекосились.

  - Ага, фениксные котлеты! - победно воскликнула сестра-повариха. - У меня как раз есть рецепт.

  - Отпусти его, - сказала Якль.

  Этот командный тон покоробил настоятельницу. Она понимала, что думает сейчас повариха. Фениксные котлеты, да с маслицем, с эстрагонной горчичкой и молодой картошечкой, запеченной на том же противне...

  - Отпусти его, - сказала настоятельница голосом более властным, чем Якль.

  - Шутите? - не поверила сестра-повариха. - Я пятнадцать минут кралась к этой птице и при своем остеохондрозе умудрилась ее поймать - и вы говорите "отпусти его"?!

  - Вы ставите под сомнение мои слова?

  - Скорее ваш здравый смысл, - горько сказала сестра-повариха. Она развернула сеть, и Красный Феникс взмыл в воздух, изрыгая проклятья.

  - Он летит на Совет, - пояснила Якль.

  - Хватит, - сказала настоятельница. - Довольно об этом. Кто эта девушка, сестра-повариха? Откуда она у нас?

  - Кандела, - проскрежетала повариха сквозь стиснутые от досады зубы. - Ее тут дядя на год оставил. Или она к тому времени станет монтией, или он заберет ее обратно. Я взяла ее к себе на кухню. Хлопот с ней мало, трепать языком с другими девчонками она не может, зато подливку из костного мозга готовит первый сорт. Я определила ее к сестре-соуснице, чтоб занимались жарким к предстоящему празднику.

  - Сможете без нее обойтись?

  - Лучше спросили бы, могу ли я обойтись без феникса, и я бы ответила - нет.

  - Мы не едим Зверей, - напомнила настоятельница. - Хоть времена и изменились, наш устав остается тем же. И в нем написано не есть ничего, что может разговаривать с нами. И если я услышу, что вы, сестра, режете Зверей за моей спиной...

  - Мне будет без нее сложно, - поспешно сказала повариха, кивнув на музыкантшу, - но если она унесет свой доминьон с собой, то так и быть, забирайте.

  - Так вот это как называется! Доминьон. Я читала о них, но никогда еще не видела. Пойдем, дитя, бери свой доминьон.

  Настоятельница поманила девушку, искривив строгий рот в подобие ласковой улыбки. Девушка поднялась и так доверчиво взяла настоятельницу за руку, что остальные послушницы фыркнули. Ну точно, простушка.

  - Я еще хотела спросить вас, сестра, что вы помните о послушнице, которая когда-то у нас жила, - об Бастинде, девушке со странной зеленой кожей.

  - До меня было, - бросила сестра-повариха и ушла.