Сын бога войны

Был кратковременный период боя, когда могло показаться, что осажденным удастся отбиться. Отступившие за повозки принялись метать оттуда стрелы и копья, которыми сразили двоих или троих всадников, но обстрел прекратился, как только Амизак на своем скакуне перемахнул через подводу и принялся крушить всех, до кого мог дотянуться мечом. Боевой конь его знал свое дело и беспрестанно кружил внутри огражденного кольца, сбивая с ног и давя каждого, кто оказывался рядом. Кончилось тем, что склавины полезли прятаться под возы, где сделались ничуть не опаснее забившихся туда баб и работников.

К этому моменту подоспели воины Амизака, и участь захваченных была предрешена. В ночи метались тени всадников и пеших, звучали торжествующие возгласы и вопли, полные отчаяния. Безоружных не убивали, а сгоняли обратно, стегая плетьми и ведя на арканах. Укрывшихся под повозками выдавили остриями копий и пылающими факелами. Всех собрали в толпу и усадили на землю, приставив к пленникам стражу. После этого началось разграбление.

Под присмотром Амизака с повозок сдергивали покрывала, и содержимое вываливалось на землю. Была там и дорогая чеканная посуда, и мешки драгоценной морской соли, и диковинные раковины, в которые можно было дудеть, как в боевые рога. Порадовали вождя свертки крашеной ткани и россыпи самоцветов, которые его соплеменники добывать и обрабатывать не умели. Были еще запечатанные кувшины с вином и маслом, сладкие сушеные плоды, орехи, предметы домашнего обихода тонкой ковки, золотые и бронзовые украшения – много чего сложили и ссы`пали к ногам Амизака. Но наибольшее любопытство его вызвала человеческая фигура, вытесанная из такого гладкого и белоснежного камня, что хотелось водить ладонью по поверхности бесконечно.

– Что это? – спросил Амизак, стараясь не выдать своего восхищения и потрясения.

Каменная статуя была высотой в полтора человеческого роста и, будучи поднятой и установленной вертикально по приказу вождя, нависла над сколотами грозным божеством. Кроме шлема и ременных сандалий, на ней ничего не было, и сколоты с живым интересом рассматривали подробности сложения каменного истукана и его детородного органа.

– Необрезанный, – высказал общее мнение Сагил, как следует осмотревший и ощупавший отросток. – Позорно мужчине ходить с такой штукой. Он как ребенок малый.

– Посмотри на его тело, на его руки! – вступился за каменного человека Октамис. – Это сложение не просто мужчины. Это великий воин!

Сколоты загудели, обсуждая статую.

– Ты заступаешься за него, потому что вы схожи! – выкрикнул Палий. – Безбородый и с детской свистулькой между ног.

Сравнение вызвало общий хохот. Не засмеялись только пленники, тоскливо ожидающие своей участи, и тот, от кого их будущее зависело, – сколотский вождь Амизак. Его неприятно взволновало открытие, сделанное Палием. Сходство Октамиса и белого истукана не ограничивалось мелкими деталями. У них было одно лицо, одно телосложение. Это представлялось Амизаку дурным предзнаменованием. Он подумал, что каменного гиганта нужно раскрошить на куски, а Октамиса все же пора казнить, несмотря на все его достоинства.

Растолкав воинов, он подошел к молчаливому скопищу пленников, сидящих или лежащих на земле.

– Кто понимает наш язык, отзовись, – произнес он, переводя взгляд с одного лица на другое. – Такого я обещаю отпустить на свободу, как только он ответит на мои вопросы. Боги и люди тому свидетели.

Амизак картинно раскинул руки и обратил лицо к ночному небу, потом снова посмотрел на пленных. Один из них нерешительно поднялся и произнес слова приветствия. Речь его звучала несколько непривычно, но была понятна. Он назвался Барадасом и, как выяснилось после расспросов, принадлежал к родственному племени Амизака.

– Почему же ты не убил себя, собака? – грозно загомонили сколоты. – Зачем согласился быть рабом у никчемных склавинов?

Вождь оборвал их нетерпеливым взмахом руки и приступил к расспросам. Барадас отвечал с подчеркнутой готовностью, часто кивая и прикладывая руки к груди. Его угодливость раздражала, но вещи он рассказывал любопытные, поэтому Амизак слушал его, не перебивая…

Итак, обоз следовал от приморских греков, куда склавины возили на обмен мед, меха и горючую смолу. Вырученный товар предназначался для их вождя Яра, правящего страной из Высокого городища. Туда было еще полдня пути, поэтому склавины решили сделать передышку. Теперь они жалели об этом. Спокойствие родных краев оказалось обманчивым. Мало кто надеялся попасть домой и обнять родных.

Амизака не интересовали мысли и чувства пленников.

– Что это? – спросил он, указывая на белокаменного истукана.

– Греческий бог войны, – ответил Барадас. – Арес его зовут. Греки очень его чтят. Яр о нем прослышал и решил установить у себя. Чтобы не знать поражений в сражениях. Мы выменяли Ареса по его повелению.

– Но не довезли, – отчеканил Амизак, после чего повернулся к своему воинству и распорядился: – Привяжите греческого бога к лошадям, оттащите к реке и там утопите. Туда ему и дорога.