Сын человеческий, с иллюстрациями

Вот Служитель Мой, Которого воздвиг Я,

Избранник Мой, желанный души Моей!

Даровал Я Ему Дух Мой,

Он принесет справедливость народам.

Не станет кричать и не возвысит голоса,

не даст его услышать на улицах;

Надломленный тростинки не сломит,

теплящегося огонька не потушит[17].

Вплоть до евангельских времен вера в Мессию-воина говорила народу куда больше, чем идеи мистического мессианизма. В римскую эпоху боевой революционный дух получил явное преобладание. Мечта о Спасителе стала земной утопией, вдохновлявшей партизан Гавлонита.

Почему Иисус прямо не осудил это направление?

Скорее всего, причина здесь крылась в том, что оно черпало свои идеи из пророческих книг. Отделить же в них подлинное прозрение от традиционных метафор, в которые оно облекалось, люди были еще не готовы. Поэтому Христос, не затрагивая формы пророчеств, лишь стремился оттенить их духовный смысл, указать на то основное, что содержалось в библейской эсхатологии. Когда Он называл Себя Сыном Человеческим, когда говорил о Себе, как о благовестнике свободы и исцеления, когда давал понять, что пребывал в ином мире “прежде Авраама”, - все это означало, что именно Он и есть Грядущий, Чей приход предрекали пророки.

Но Христос открыл и то, чего не предвидел ни один из них. Богоявление совершилось в Нем Самом, в обетованном Мессии. Безмерное и Всеобъемлющее обрело человеческий лик и голос в Плотнике из Назарета, “Сыне Бога Живого”.

Сын Божий

В Библии мы нередко встречаемся с такими выражениями, как “сын благословения”, “сын гнева”, “сын пророческий”. Они обозначают свойства, характер и призвание человека. Под “сынами Божиими” израильтяне обычно подразумевали духовные существа, ангелов, иногда же - праведников народа Господня или монархов, помазанных на престол. Поэтому наименование “Сын Божий” прилагалось естественно и к Мессии[18].

Христос постоянно называл Себя Сыном небесного Отца. Но из Его слов явствовало, что Его отношение к Богу непохоже на отношение других. “Никто не знает Сына, кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына”. Когда Он говорил: “Мой Отец”, то касался неповторимой тайны Своей внутренней жизни: “Во Мне Отец, и Я в Отце”[19]. Однако это - не исступленное слияние мистика с божественной Глубиной, а нечто совсем иное.

Богосыновство становится во Христе Богочеловечеством...

Книга Царств повествует, как пророк Илия ожидал на Синае явления Славы Господней. Пылал огонь, ревел ураган, колебания почвы сотрясали все вокруг, но в этом не было Бога. И лишь когда в раскаленной пустыне внезапно повеял тихий прохладный ветер - пророк ощутил наконец присутствие Сущего. Нечто подобное произошло и в священной истории. Ждали катастроф и падающих звезд, а вместо этого на земле родилось Дитя, слабое, как любое из детей мира. Ждали небесного витязя, сокрушающего врагов, а пришел назаретский Плотник, Который призвал к Себе “всех труждающихся и обремененных”. Ждали могущественного Мессию и грозного Богоявления, а земля увидела Богочеловека, умаленного, принявшего земную “плоть и кровь”...

Весть о Христе приводила в смятение и иудеев, и эллинов. Желая заключить Его в привычные для них мерки, одни утверждали, что Иисус был лишь обычным смертным, на которого сошел Дух Божий, а другие - что Он имел призрачное тело, оставаясь в действительности только божественным Существом[20]. Между тем Евангелие говорит о Человеке, Который ел и пил, радовался и страдал, познал искушения и смерть, и в то же время Он, сам не ведая греха, прощал грешников, как прощает Бог, и не отделял Себя от Отца. Поэтому Церковь исповедует во Иисусе Сына Божия, Слово Сущего, Бога в действии, Который как бы проникает в самые недра творения.

В начале было Слово,

и Слово было с Богом,

и Слово было Бог.

Оно было в начале с Богом.

Все через Него возникло,

что возникло.

В Нем была жизнь,

и жизнь была свет людям.

И свет во тьме светит,

и тьма его не объяла...

И Слово стало плотью,

и обитало среди нас,

и мы увидели Славу Его,

Славу как Единородного от Отца,

полного благодати и истины...

Ибо Закон был дан через Моисея,

благодать же и истина через Иисуса Христа.

Бога никто не видел никогда:

Единородный Сын, сущий в лоне Отца,

Он открыл[21].

Богочеловечество Христа есть откровение и о Боге, и о человеке.