Сын двух отцов. Падение

Безприм злился, и сейчас ему общество Бржетислава было неприятно. В голове кружились мысли о том, как он вернёт себе доброе имя в глазах отца. Почему-то Безприм вспоминал, как много лет назад князь Болеслав учил его биться мечом. Он никому больше не доверял обучение старшего сына воинским умениям. Безприм с грустью вспомнил, как сильно расстроился отец, когда понял, что к ратным умениям у княжича способностей нет.

– Я докажу, что не только мечом можно снискать славу, – прошептал Безприм, а затем, повернувшись к Бржетиславу, проговорил, – ты иди-ка спать. Сейчас не время хмельным забавам предаваться.

Бржетислав от таких слов аж рот разинул. Кубок, который он намеревался похитить и продать на торгу, был явно не дешёвым. Ромейская работа.

– Может, по чарке, чтобы лучше спалось? – пропищал Бржетислав в последней надежде.

– Не сегодня.

Оставшись один, княжич мысленно вознёс Господу молитвы за то, что тот даровал ему волю побороть соблазн. Правда, Безприм тут же подумал с сожалением, что его друг, верно, страдает от пьянства. Может, Господь откроет и ему глаза.

Наедине с самим собой было ещё страшнее, чем рядом с человеком, пьющим хмельное. В голове безостановочно крутилась мысль, что чарка ромейского вина не повредит. Безприм дважды подходил к заботливо оставленному кувшину и дважды отходил от него. Он знал, что если притронется к кувшину, то упьётся.

Не зная, как победить самого себя, он стал молиться. По мере того, как он говорил хорошо заученные слова на латыни, часть из которых он толком не понимал, желание выпить исчезало.

***

На дворе было ещё темно, когда Будый проснулся. В последнее время он спал всё меньше и просыпался всё раньше. Натянув рубаху, боярин сел трапезничать.

Хоть хмельное, выпитое на пиру, и улетучилось, но голова была не совсем свежей, и это злило боярина.

– Чего ты так медленно всё делаешь! – прикрикнул боярин на челядинку. Та как раз принесла ему блюдо с варёными яйцами.

– Вот, боярин. Курочки стали нестись.

Будый взял одно из яиц в руки и, повертев его некоторое время в руках, положил на место.

– Унеси их прочь. Я после пиров яйца есть не желаю. Слышал я, что один молодец так вот после пира яичко в рот запихнул и задохнулся. Может, проглотил?

Челядинка молча унесла яйца, понимая, что спорить с боярином не стоит, тем более когда у того настроение вовсе не весёлое.

Велико было удивление воеводы, когда он узнал, что к нему пожаловал княжич Безприм и желает с ним поговорить. Отказаться встретиться с проклятым княжичем, который, судя по лицу, был горьким пьяницей, а на деле и не пил вовсе, он не мог.

– А я как раз о тебе и вспоминал, мой дорогой друг, – приветливо сказал Будый, – проходи в мой дом. Я всегда буду тебе рад.

Хуже встречи с княжичем была только встреча с паном Бржетиславом, который так пока и не получил своего коня. Будый обнял Безприма, а затем Бржетислава, а после этого все вместе сели за трапезный стол.

– Будый, – обратился к ближнику Ярослава княжич Безприм, – я знаю, что ты самый близкий к князю человек, а кто-то вообще поговаривает, что ты – голова князя, которая принимает решения. Я хочу попросить тебя не как княжич, а как брат, который просит увидеться с сестрой. Ведь нет ничего плохого, если я увижу Владиславу. Зато моё сердце будет спокойно.

Будый насупился. Вот ведь принесла нелёгкая в его дом княжича. Что ему сказать?

– Знаешь, княжич, – неторопливо начал Будый, – коли хочешь увидеть Владиславу, то проси об этом князя. Я ведь просто его ближник, старый пестун. На самом деле я давно уже никаких советов Ярославу не даю. Владислава, думаю, будет рада тебя увидеть, ты ведь брат её. Только вот вернётся она, думаю, к концу лета, так как за несколько дней до твоего приезда Ярослав отправил её в Новгород. Война – не самое лучшее место для женщины, а здесь, нутром чую, ещё будет литься кровь.

Безприм понял, что здесь что-то не так. Отчего это от него прячут Владиславу? Почему пестун князя не хочет их встречи и прикрывается, что княгиню отослали?

Будый понял, что княжич засомневался, и сделал таинственный вид, а после полушёпотом проговорил:

– Не обессудь, княжич, но дело в том, что княгиня родила до сроку, а дитя-то совсем здоровое. Ей бы ещё с животом до середины лета ходить. Получается, не от Святополка сестра твоя понесла. Это и пытаемся укрыть. Тебе сказал, так как ты с ней одной крови. Позор этот прикрыть нужно – вот и прикрываем.

– Не может такого быть!

Будый опустил глаза и сделал каменное выражение лица.

– Женщина может понести не только, если желала этого. Слышал ли ты, что князь Владимир, отец князя Ярослава, человек был очень… гм, гм…, в общем, не всё так просто. Ежели Владислава родила от Владимира, то как ни крути, а ребёнок этот – брат Ярославу и Святополку. Тебе сказал, так как верю и надеюсь, что ты тайну схоронишь.

Княжич Безприм был сбит с толку. Будый это сразу понял и мысленно похвалил себя. Вот теперь ломай голову, княжич, как тебе быть. Настаивать ли на том, чтобы князь Ярослав тебе с Владиславой встречу устроил, или всё же остаться в стороне.