Сын эрзянский

Во время перемены тетрадь Степы с рисунком пошла ходить по классу. Все восхищались его курами и босой девочкой. Девочки от восхищения даже ойкали. Но когда тетрадь вернулась к Степе, листа с рисунками в ней не оказалось. Ему не жаль было рисунка, но на его обороте было выполнено домашнее задание. Сейчас в класс придет «Кля патя» и начнет проверять. Как нарочно, Степу заставила читать первым. Другой мог бы схитрить, взять у соседа тетрадь и по ней прочитать. Но Степа не умел обманывать. Он встал, опустил голову и молчал. «Кля патя» взяла у него с парты тетрадь и сразу же заметила вырванный лист. На этот раз у Степы пострадала не только голова — ныли и колени. «Кля патя» продержала его на коленях подряд два урока, не разрешив ему выйти из класса даже во время перемены. А тетрадь его порвала и сунула в топку голландки. Другую тетрадь ему дала лишь после святочных каникул. Почти половину зимы он проходил без тетради, не выполняя домашних работ. Хорошо хоть то, что дома некому было на него ябедничать, Володя больше не учился. Дед Иван забрал его из школы, рассудив, что все равно из него не выйдет грамотея. Два года ходил в школу, не научился читать и писать, пусть сидит теперь дома и мастерит ложки.

В эту зиму Фима пряла у Самаркиных до самого рождества. Напряла и для бабушки целых пять рученек[20].

— Будущей зимой опять приеду к вам прясть и привезу эти рученьки холстом, — говорила она, прощаясь с бабушкой.

— Мне, доченька, много не надо, рубах у меня хватит до самой смерти, еще останутся снохе. Ты деда порадуй, сотки для него немного холста, а он к твоей свадьбе сделает тебе хорошую парь[21]. Он для этого давно бережет толстый липовый отрез от комля.

— Я, бабушка, не выйду замуж, — застеснялась Фима и спрятала пылающее лицо в платок.

— Знамо, не выйдешь до своего времени, — сказала бабушка Олена.

Вместе с сестрой на святочные каникулы уезжал и Степа. Бабушка Олена вышла их проводить под окна. Она подождала, пока все усядутся в сани и тронется лошадь. Вожжи взял Степа, отца попросил сесть в задок саней возле Фимы. За два года он хорошо освоил эту дорогу. В прошлую осень он часто по ней ходил домой. Уйдет в субботу из Алтышева, а в понедельник утром вернется обратно. И каждый раз он останавливался у креста — там, где нашли деда Охона, снимал шапку и молча стоял, потом шел дальше, вспоминая деда Охона, его мудрость и ласковую душевность.

Задумавшись, Степа и не заметил, как доехал до «креста деда Охона». Дмитрий остановил лошадь, сошел с саней, снял шапку и долго стоял возле креста. К нему, тоже обнажив голову, присоединился и Степа. Фима из саней наблюдала за отцом и братом. День выдался теплый. Небо было обложено густыми белесыми облаками, тихо падал снежок. Затихший лес точно спал, не было слышно ни звука...

Спустя две недели отец вез Степу по этой же дороге обратно в Алтышево уже одного. Фима осталась дома, Степе было грустно ехать без сестры. Теперь, когда он будет возвращаться из школы к Самаркиным, его никто не встретит так, как она. Вернулся — и ладно... Володя еще назойливее станет насмехаться, что он попусту учится. Все равно, говорит, из тебя не выйдет писаря. Заставят, говорит, делать кадушки и ложки. Степа и сам бы рад в свободное время повозиться с деревом, да дед Иван не позволяет. Не может забыть, как ругал его поп за Степино изделие. После этого он не подпускает Степу к чуркам и инструменту.

«Неплохо бы такой волчьей головой напугать «Кля патю», может, поласковее стала бы», — думал Степа и жалел, что учителем у них не «Лексей Ваныч». Без «Лексея Ваныча» никому не нужны его рисунки.

10

Как ни странно, но к концу второго года обучения Степа, к удивлению многих и — своему собственному, научился хорошо читать. Дома за каникулы он вырезал из дерева фигурку собачки и по возвращении в школу выменял у сына церковного старосты ее на книгу для чтения. Он быстро прочел книгу до конца. Затем стал читать ее снова. До весны он уже знал книгу почти наизусть. Весной, когда их переводили в третий и последний класс, устроили экзамены по русскому языку. Из Алатыря приехал какой-то важный господин. Он сидел за учительским столиком и внимательно слушал, как читают учащиеся. Здесь же находились алтышевский поп и «Клеп Падихоровна». Школьников по одному вызывали к столу. Кто читал плохо, того заставляли написать две-три фразы на классной доске. Когда очередь дошла до Степы и он начал читать, поп, по привычке дремавший, вдруг очнулся и с тревожным изумлением уставился на него: что еще выкинет этот сорванец? Удивилась и учительница. Раньше-то Степа читал плохо, спотыкался на каждом слове. Она в душе давно махнула на него рукой и последнее время не вызывала отвечать урок, а сейчас на тебе — читает без запинки и даже пальцем не держится за строчку. ...Степа перешел в последний, третий класс и на все лето избавился от надоевшей ему учительницы.