Сын императрицы

Сомнений не оставалось - без предательства не обошлось, хотя готовили операцию в строжайшей тайне. Кто-то или в окружении принца или среди местных заговорщиков прознал о ней и сообщил врагу, а тот попытался захватить золото и едва не добился успеха. Кто в том виноват - пусть болит голова датских чинов, сам же Лексей отчасти был доволен - авантюра провалилась не по их вине, так что русские тут ни причем, свои обязательства выполнили в полной мере. Вернулись тем же порядком - секретность никто не отменял, - доставили в столицу датского эмиссара с его ценным грузом в целостности и сохранности, сопроводили в королевский дворец. Принц к тому времени уже знал о провале операции, только не ведал, что с грузом - спасли его или нет. Так что возвращение немалого состояния стало для него хоть каким-то утешением после краха давно лелеемого им плана с захватом прежних земель. От щедрот своих выдал русскому экипажу за труды и риск пятьсот ригсдалеров - в рублях примерно столько же, - на всех, а не каждому!

В Санкт-Петербург вернулись в начале мая, к этому времени Финский залив уже освободился ото льда, но по Неве еще встречались небольшие льдины из Ладоги. Судну они не представляли опасность, так что поднялись до самой пристани и поставили у причала, завершив почти четырехмесячный поход. Капитан со штурманом вскоре убыли в Адмиралтейство, отчитались самому Чернышеву о случившемся в несколько затянувшемся плавании. Тот по ходу доклада что-то уточнял, а когда пошла речь о незапланированном участии в чужом заговоре - выматерился или, как в недалеком будущем императрица скажет адмиралу Чичагову за подобное выражение, - заговорил 'морским' языком:

- Этим еб... датчанам лишь бы на чужом горбу проехаться. Пид...сы, ишь что удумали - нас подставить! Хре.. им, пусть выкусят - вице-президент показал неприличную фигуру из трех пальцев, после продолжил: - но вы молодцы, поступили верно и осмотрительно. А этот муд..к, сколько золота вам дал - пятьсот гребаных далеров? Это на каждого выходит четвертак - да за такие деньги я посс... за него не стал бы!

На последние слова генерал-фельдмаршала Лексей усмехнулся про себя - как раз сие дело он сотворил, пусть и непреднамеренно. Главное же для него - все обошлось ладом, начальство не попеняло за вынужденное самоуправство, даже похвалило. О прерванном взыскании Чернышев не поминал, напротив, наградил двухмесячным отпуском и достаточным для разумного провождения денежным пособием. Впрочем, не только его, а всего экипажа шлюпа, к которому теперь мичман приписан постоянно - но не столько штурманом (как само собой разумеющимся - кто же еще будет вести корабль!), а помощником капитана. И еще добавил на прощание: - После отпуска вас ждет новое задание, так что гуляйте, но о деле знайте!

Где и как провести нежданный отпуск - Лексей голову не ломал. Оставаться в столице и пуститься в разгул желания не имел, решил проехаться по своим угодьям - в поместье, дарованное с титулом, а также в село Бобрики, откуда и повелась его фамилия. Долго сборы не затянулись, через неделю на нанятых дрожках отправился в путь. Покупать коня и ехать верхом, как обычно путешествовали молодые дворяне, не имело смысла - все равно скоро в море, зачем лишние траты - а так отдал пять рублей и никаких забот о коне и его пропитании! Дрожки были с рессорами, потому особо не трясло на ухабах недавно просохших дорог. Ехали неспешно, вместе с торговым обозом - так все же спокойнее, лихие люди на дороге не перевелись. Дней через десять добрались до Твери, а от города всего через десяток верст находилось его поместье Василево неподалеку от речки Тверца - левого притока матушки-Волги.

Поездка на дрожках

В Тверь не въезжали, свернули с тракта налево и по проселочной дороге добрались до неширокого - чтобы только разъехаться встречным повозкам, - деревянного мостика через Тверцу и уже по той стороне реки вскоре подъезжали к усадьбе. Лексей с понятным любопытством разглядывал окрестности - он уже на своей земле, - густой лес вдоль берега и рощи поодаль, пустые, пока еще не распаханные поля, небольшая деревня вдоль дороги из двух десятков изб. Из поместной грамоты знал, что на его владениях две деревни и село при усадьбе, в которых проживают чуть больше трехсот душ, а общая площадь всех угодий составляет около пятисот десятин. По местным меркам поместье среднее, есть намного крупнее, как у князей Куракиных - более тысячи крепостных и две тысячи десятин, но много - где-то каждое пятое, - с одной деревенькой в двадцать - тридцать душ, часть дворян вообще без поместья.