Сын императрицы

В начале июня поредевшая больше чем на треть эскадра вышла в море вести транспорт с корпусом на Мальту. Командование ею принял на себя Лексей, поручив Чичагову оборону союзника. Тот было напросился идти с ним, предполагая большую вероятность нападения противника на конвой, чем укрепленные базы. Лексей же отказал, пояснив при том — от непредсказуемого Нельсона следует всего ожидать, может сначала напасть на меньшую группу, а когда выведет ее из строя, спокойно дождется и встретит остальную часть русской эскадры. Впрочем, сам разделял мнение молодого командующего, да оно казалось вполне очевидным и логичным, но все же допускал неожиданный ход британского адмирала, так что постарался внушить Павлу Чичагову серьезность угрозы именно здесь, вблизи французских баз. Уже позже, все больше отдаляясь от ставшего в какой-то мере родным берега, стал испытывать все большую тревогу, ему уже чудилось, что сомнения оправдались и Нельсон напал на Тулон или Марсель, бьет по частям французские и русские корабли. Подобные мысли подтверждались еще тем, что прошли две трети пути, а вражеская эскадра все не появлялась, даже наитием не чувствовал ее.

 

Глава 4

Бой длился уже час, а ситуация у флота складывалась все хуже. Главное — стали терять транспорт, получили повреждения и затонули уже десяток судов, а каждый из них нес роту или больше русских солдат. Боевые корабли подставляли борта под огонь вражеских линкоров, но, растянувшись вдоль сбившегося в кучу транспорта, перехватить все снаряды не могли — они пролетали между ними и нередко находили свою цель. Малые корабли, те же миноносцы, помочь не сумели — стоило им выйти навстречу линкорам неприятеля, как они тут же переводили огонь на приближающиеся цели со всех орудий, ставя сплошную стену разрывов, а из-за их строя выходили перехватчики, не подпускали редких прорвавшихся для закладки мин. Потеряв несколько миноносцев и сопровождавших их кораблей, пришлось отказаться от подобных атак. Уже всем стало понятно, что враг знает об оружии и тактике русских, сумел найти успешные контрприемы и сейчас умело пользуется ими. Небольшое преимущество в составе кораблей не выручало, они были связаны защитой транспорта, который практически лишил их маневра, тогда как противник имел неограниченную свободу, а инициатива полностью перешла к нему.

Следовало найти какое-то решение, которое смогло бы хоть немного облегчить положение своего флота и спасти десятки тысяч солдат и матросов. Лексей уже с самого начала боя видел неблагоприятное его развитие, но изменить не смог, отдал лишь приказ держать оборону. С невольной досадой честно признался, что Нельсон переиграл его, устроил ловушку, в которую он попался. А сейчас спешно искал выход, чтобы избежать разгрома, но ничего вразумительного в голову не приходило. Практически все корабли флота стояли на месте, представляя статичную мишень, несли потери, а сами не могли поразить отлично маневрирующего противника — отдавал должное его мастерству. Наверное, от безысходности, но все же решился на шаг, который до этого момента считал чрезмерно рисковым и малоэффективным — отдал приказ выпустить все подводные лодки и оба аэростата — в надежде, что хоть кто-то из их экипажей сумеет поразить свою цель. Понимал прекрасно — слишком малая вероятность у тихоходных аппаратов перехватить скоростные корабли, — но то ли от отчаяния, то ли слепой веры в чудо, пустился на такую авантюру.

И чудо случилось — два вражеских линкора, идущих в очередную атаку справа, вдруг вздрогнули и стали резко замедляться, а после вовсе остановились, разрушив строй следовавших за ним кораблей. Одним из них оказался флагман с адмиральским вымпелом на грот-мачте (*центральная мачта), по нему немедленно открыли огонь русские линкоры на этом фланге обороны. Аэростаты также навели на подранков, их экипажи забросали палубы своими бомбами. Довершил разгром целей пожар, захвативший сначала палубные надстройки, а после проникший вниз и вызвавший взрыв пороховых зарядов на деках (*орудийные палубы). И все это произошло настолько быстро, что с соседних кораблей не смогли помочь, даже снять экипажи с гибнущих лидеров, да и продолжающиеся залпы не давали приблизиться без риска собственного поражения. Так и горели свечой два самых сильных корабля противника, вызвав всеобщий восторг и крики 'Ура' русских моряков, а также солдат, высыпавших на палубу транспортных судов.