Сын императрицы

Прождали дам не очень долго, где-то с полчаса, все это время мужчины находились в той же комнате, храня молчание, единственно, Лексей разрешил молодым людям присесть на стульях по обе стороны рабочего стола. Так и сидели, отвернувшись друг от друга, иногда поглядывая на сурового канцлера, дремлющего в хозяйском кресле — тот действительно прикорнул от накопившейся за день усталости. Но едва у входа в комнату раздались шаги, тут же открыл глаза и встал, а когда в дверях появилась Мария Федоровна, пошел ей навстречу, после приветствия поклоном проводил до стоящей у стены софы, подождал, пока она не присела, юная княжна встала рядом с матерью под ее строгим взглядом. Разумеется, при появлении дам встали принц и граф, вытянувшись по стойке, после не отрывали взгляда от юной особы, скромно притупившей очи.

Лексей не спеша вернулся к креслу и присел, после неторопливо, твердо выговаривая каждое слово, произнес:

— Ваше Величество, между присутствующими здесь господами произошла ссора с последующим вызовом на дуэль. Неизвестно, чем бы она закончилась, не вмешайся князь Куракин. Мы не можем оставить без наказания данное преступление, я уже предупредил дуэлянтов о мерах, которым они будут подвергнуты. Единственно, что нужно решить с Вашим участием, то поручение, с которым они прибыли к нам. Пожалуйста, определитесь с княжной, кого из них желаете избрать для дальнейшего знакомства и возможной помолвки, другой же завтра покинет столицу и отбудет на родину. Мы сейчас выйдем, оставим вас одних — подумайте, обсудите, но сказать надо сегодня, даже в сей час, нам нельзя потворствовать разрастанию скандала. Если же не сможете остановиться на ком-либо одном, то вышлем обоих и назад они более не вернутся.

Как ни удивительно, дамы выбрали младшего кавалера — графа Людвига, — о том приглашенным обратно мужчинам сообщила мать княжны. Лексей подозревал, что именно она повлияла на выбор дочери — судил по не очень довольной физиономии девушки, — но как бы ни было, отпустил юношу со словами: — Вы свободны, граф, но впредь не совершайте глупости — в следующий раз легко не отделаетесь! А сейчас сопроводите императрицу и княжну до замка — думаю, вас не затруднит такое поручение.

Уже через два дня провели помолвку, по просьбе матери невесты Лексей предстал перед гостями в роли отца, благословил молодых на совместную жизнь. От имени родителей жениха выступил посол Баварского курфюршества барон фон Монтгелас, с ним оговорили обручение через месяц в главном католическом храме Санкт-Петербурга — недавно возведенной базилике (*храм с продольно вытянутым залом — нефом) Святой Екатерины. К этому сроку княжне следовало сменить конфессию, пройти катехизацию (*постижение основ веры) и крещение, о том условились со священником базилики, принявшим на себя наставничество над новообращаемой девицей.

Хотя православная церковь не одобряла смену вероисповедания, но для будущей королевы германского государства сделала исключение — Святейший синод дал официальное разрешение. Свадьбу планировали провести этой осенью в Мюнхене, родном городе жениха, конечно, если тому не помешает война, грозившая вот-вот разразиться в Европе. В отличии от той же Пруссии, сохранявшей нейтралитет, Бавария вступила во Французскую коалицию, так что боевые действия могли затронуть ее земли, а рисковать жизнью княжны ее родичи не позволили бы. Пока же юный граф не спешил расставаться с невестой, да и родители его не торопили — скрепление союза с могущественной державой государственное дело, ни в коем случае нельзя пускать на самотек!

Происшедший с молодыми кавалерами скандал удалось замять без серьезных последствий, если не считать некоторые сложности с королевской семьей Пруссии — самим монархом и его наследником. Вероятнее всего, они обиделись не столько за наказание дуэлянта, впрочем, вполне законное, а на выбор княжны в пользу претендента из соседнего государства. В ответной ноте Фридрих Вильгельм II вроде выразил сожаление случившимся инцидентом, но не преминул добавить: — ... было бы справедливым равное взыскание молодых людей, а не только нашего сына. К тому же не вижу довода в предпочтении Людвига, сына моего брата Максимилиана, позволю себе считать, что Генрих ничуть не хуже...

Неуважение прусского короля к воле русской императорской семьи не могли оставить без должной отповеди, в переданном его послу письме почти открыто послали далеко-далеко: — ... Российская империя поступает так, как считает нужным, по своим законам и целесообразности. При всем почтении к Вашему Величеству не приемлет каких-либо назиданий в свой адрес...

На этом, собственно, закончилось общение между правителями по данному недоразумению, внесшее на долгие годы отчуждение между ними. История же с повздорившими наследниками из германских земель и ветреной русской красавицей стала известна в столице, а потом разошлась по стране и Европе, став в эту весну едва ли не самой излюбленной темой у светских сплетниц, обрастая новыми, порой пикантными подробностями.