Сын леса

— Видит Небо, не предложи ты уйти, я бил бы клинком не плашмя.

— Это… — произнёс брат и замолк, а потом собрался с силами — Это было впечатляюще. Но почему, ммм, почему от вас не ощущается магии?

— Кив, она как хуй — хмыкнул парень, оскалившись — У каждого настоящего брата-охотника должна быть, но демонстрировать её всем подряд направо и налево, всё же не стоит.

Афэна почувствовала, что заливается краской от этих слов, а потом наконец заметила, что у юного ветровика в чёрном плаще были клыки, которые несколько превосходили человеческие и наконец узнала его. В ту единственную ночь, когда они виделись, выглядел он очень уж по другому, был моложе и к тому же имел из одежды только набедренную повязку, едва прикрывающую чресла. Подумав об этом, девушка покраснела ещё больше.

Глава 14

Едва я отпустил немудрёную шутку про слово из трёх букв, которую по слухам придумал ещё Пётр Первый, как наконец прибыл патруль, возглавляемый Арэлом. Огневик с компанией подошёл ко мне и кивнув поинтересовался:

— Что случилось?

— К нам прибыли погостить твои крестницы — хмыкнул я, кивнув на девушек. В местном языке конечно не было ничего про кресты, крестины и прочее, так как никаких сыновей богов таким способом как-то не казнили, но вот аналог вполне существовал. Афэну же с Мэримой я вполне узнал, чего Арэл кажется сделать ещё не успел. За прошедшие несколько лет девчонки конечно изрядно изменились, расцвели и несколько округлились в нужных местах, но у меня было весьма развито чувство Кив, а ощущение от них ещё издали показалось мне знакомым — За ними увязались какие-то идиоты, пришлось успокоить. Тащите пленных в Речнолеску, заодно проводите гостей. Мы с Жэндэ сразу туда, мне с Эфримом поговорить надо, заодно скажу, чтоб какое-то помещение подготовили.

— Понял — кивнул маг в кожаной броне, поверх которой был одет белый маскировочный плащ. Любовь к чёрному цвету конечно у мужиков с моей подачи появилась, но он был скорее парадным, нежели повседневным. И уж тем более в патруль бойцы не надевали что-то, что сделает их предельно заметными на фоне белого снега.

Я же, нарезав задачу, быстренько свалил, подхватив девушку на руки и не желая пока отвечать на вопросы нежданных гостей. Хуже татар ведь, ей лесу! Жил — не тужил, горя не знал, а тут нате — на лопате. Закон гостеприимства здесь священен, об этом знает каждый, в том числе и такой дикарь, как я. Оказать его на своей земле —тявление в целом нормальное, в принципе никакой проблемы бы в этом не было. Монастырь Небесного Водопада, даром, что нейтрален по самое не могу, тоже защищал бы гостей, которые до него добрались, это норма и как бы вообще в порядке вещей. Монахи бы просто лишний раз показали, что их уважают не только за мудрость и познания во врачевании, но и за то, что они крепко держат свои посохи.

В некоторой степени ситуация была бы полезна и нам. Беглецы добежали до земли охотников, те взяли их под свою защиту, как сделали бы те же монахи, на которых я старался равняться или, скажем, преподаватели королевской академии, которая тоже нейтральна к местным разборкам. Ну, по крайней мере, официально. Преследователи попытались напасть, получили по головам, теперь их сюзерены должны или платить виру за нападение на меня и выкуп за пленных, или лезть в бутылку, обостряя конфликт. Причём с высокой вероятностью договорились бы мы полюбовно, я ведь никого не убил, просто продемонстрировал свою силу.

Но как в анекдоте про Петьку и Василия Ивановича, есть нюансы. Шистэви… Это семья моей матери. Пусть она была не признанной дочерью, а бастардкой, как и мой отец, но кровь — не вода. Ладно я, мне в известной степени положить болта на дальних родственничков, которых я ни разу в жизни не видел. Они мне никто и звать никак. Но это мышление жителя двадцать первого века, да и то не каждого, у наших соседей с южных республик всё иначе. Здесь же семейственность была ещё более серьёзной темой, чем на Кавказе или в Средней Азии. Средневековье, мать его так! Тут для всех очевидно, что если твой родственник в седьмом колене угодил в беду, нужно расшибиться в лепёшку, но помочь ему или хотя бы отомстить, а кровная месть может длится поколениями. Так что нормальная для меня реакция, как для местного, — это брать ноги в руки и мчаться спасать гостей рода Сэгондэ. В теории я мог бы забить на чужие разборки, но слова о Шистэви уже были сказаны, молчать дальше у прибывших причин нет. А Эфрим, Арэл и Кэрп знают о моей родословной. Не нужно быть гением, чтобы дойти до простой мысли: человек, который кидает собственных родичей — это мразь, которая кинет вообще кого угодно. Именно таким человеком я предстану в их глазах, если не предприму хоть каких-то усилий по спасению фактически чужих мне людей. Хотя чужих ли, положить ли мне действительно на них? У меня вообще родителей убили в несколько схожих обстоятельствах, может моё промедление заставит кого-то разделить мою судьбу сироты? В общем, всё в моей башке было сложно и несколько противоречиво.