Сын (не) для дракона

Король протянул руку тыльной стороной вверх и дракон — его имя Сорин, с ударением на «о». Запомнить бы! — церемонно приложился губами к печатке.

Лица его при этом я не видела, но спина выглядела крайне недовольной и злобной.

— А впрочем, кто старое помянет — тому крылья вон. Моя покойная супруга, принцесса Игрид, вечная любовь моего сердца, всегда была незлопамятна. Я даровал тебе прощение много солнц назад — и в память о ней сдержу слово. Даже приглашу тебя к столу.

Король махнул рукой, и придворные, до этого замершие, засмеялись. Один только Перс оставался серьезным и невозмутимым, как терракотовый воин. Он переводил тяжелый взгляд с меня на Сорина и щурился.

— Как дела в Бьертане? Ты, должно быть, совсем там одичал без общества? Коротаешь время на охоте?

— В умении охотиться я подражаю вашему величеству, а потому олени расплодились так сильно, что грозят выселить из поместья меня, — низким голосом ответил дракон.

Сорин.

Воцарилась тишина, и я моментально покрылась холодным потом.

Перс прикрыл глаза и досадливо покачал головой. Удивленным он не выглядел, скорее его выражение лица говорило: «Минуты не прошло!»

— Осторожнее, Сорин, — наклонился к нему король. — Моя милость велика, но и у нее есть границы. Ты уже много раз пересекал их — кто знает, какой раз может стать последним. Стража! Уведите отсюда эту женщину. Передайте городской службе.

— Это невозможно. Ваше величество, — голос дракона был низким и напряженным. Слово «величество» он как будто бы выплюнул. — Она — вира, а значит, за ее проступки отвечаю я. Драконы, принадлежащие к роду де Драго, неприкосновенны для городской стражи. Разбирайтесь со мной. Ваше величество.

Последние слова король явно пропустил мимо ушей. Кажется, мой проступок и вовсе перестал его волновать.

— Ты? — он поднял брови. — Взял в виру женщину?

Король взглянул на меня из-за плеча дракона, а затем обошел его и кончиком меча поддел ошейник.

— Вира де Драго, ну надо же. Приятно познакомиться с вами, леди. Или… — он окинул взглядом мою хоть и нарядную, но явно деревенскую одежду. — Или все еще интереснее?

Лезвие было ледяным, остро укололо шею. Кошка на моих руках завозилась, и дракон… Сорин оттеснил меня в сторону.

— Человеческие женщины — хрупкое имущество.

Что? Имущество? Ах ты…

Король осклабился и стал похож на змею. Мне тут же стало не до слов Сорина. Я не понимала, почему меня при взгляде в глаза короля меня охватила такая жуть. Он был красив, строен, одет роскошно, как и подобает королю, носил корону, подвеску в форме герба и множество колец. Молод лицом, но… от него как будто было холодно. Странные ощущения. В последний раз я такое испытывала, когда работала с директором одной крупной фирмы, которого обвиняли в заключении сделок с пороком воли.

Платил он хорошо, был безукоризненно вежлив, и все-таки я выдохнула с облегчением, когда наша сотрудничество завершилось.

Уже через полгода я узнала, что нарушения в области заключения сделок были только верхушкой айсберга, а в гараже у этого директора нашли некоторые личные вещи давно пропавших без вести девушек. Чем там дело кончилось, я так и не узнала — провалилась в проклятущий открытый люк.

— Что ж, присаживайтесь, — неотрывно глядя на меня, проговорил король. — Могу я спросить ваше имя?

— Кэтэлина, — обронил дракон, и мое-не-мое имя вдруг прозвучало так жарко и нежно, как секрет, что к щекам прилила краска.

С другой стороны — да сколько можно за меня отвечать?!

— Кэтэлина. Кошка, — король усмехнулся уголком губ. — Что ж, Кэтэлина, прошу вас, — король широким жестом указал на стол, и я сама не поняла, почему мне это показалось издевательским. — Оставьте это животное там, где ему самое место.

— Нет, — звонким от страха голосом ответила я и замолчала.

Я прижала к себе кошку теснее. Не знаю, почему мне было так важно ее удержать, но кошка как будто была со мной согласна: свернулась в руках черным костлявым клубком и даже не пыталась вырваться.

— Разве там, откуда вы, никто не знает о том, как опасны кошки? Это проклятые Огненным звери, они приносят одни несчастья. К тому же они на редкость неприятны.

Когда король произнес эту фразу, над нашим пятачком повисла тишина, но я как будто спиной чувствовала, что воздух сгустился. Словно за этой фразой таилось еще что-то более важное, чем древние суеверия.

Страх затопил меня, в ушах застучало. Я открыла рот, готовясь произнести длинный спич об охране животных, о пользе кошек для окружающей среды и… закрыла рот.

В этом мире я — слабая. Я больше не юрист, которому с почтительной тишиной внимают клиенты и начальство, не равноправный член общества. Я — вира, рабыня. Я собственность дракона и принадлежу ему. Я не имею права голоса и… ненавижу это! От одной мысли мне хочется кричать и топать ногой, но…

Этим я ничего не добьюсь. Здесь я слабая, а значит, мне доступно только то оружие, которое доступно слабым.

Что ж, я буду пользоваться тем, что мне доступно.