Сын Неба

Марко вздрогнул - и наконец-то полностью очнулся. А в памяти снова возникла картина дымящегося поля боя, виденного им во время скитаний, поля, на котором незадолго до того сражались две татарские орды. И когда он, потрясенный до глубины души, брел по этому полю мимо обезображенных трупов мужчин и даже детей - тут и там то отрубленная рука, то голова, то лишенное членов туловище, - именно тогда Марко увидел, как ему подмигивает черная женщина. Лежа на земле с обернутым вокруг бедер халатом, женщина подмигивала ему. Марко никогда не слышал о чернокожих в этих краях, - но, подойдя ближе, понял, что женщина на самом деле не черная, а скорее лиловая. Темно-лиловая - как гниющий на солнце баклажан. Лиловая кожа до предела растянулась на распухшей плоти - местами тонкая оболочка уже рвалась и трескалась, обнажая желтый слой жира. Раньше Марко и не знал, что человеческий жир желтый.

И еще Марко в ошеломленном ужасе заметил, что женщина на самом деле ему не подмигивает. В глазах у нее шевелились личинки. И во рту, и в ноздрях. Оттого и казалось, что она подмигивает. Вонзившаяся в нее стрела явно была случайной - жирная до болезненности женщина нечаянно забрела на линию огня. Никто не просил ее там быть - как никто не просил и Марко найти ее там - мертвую, пристроившуюся среди трупов мужчин всевозможных народностей. Надо было двигаться дальше. И все же Марко прекрасно помнил, как притягивали его эти подмигивающие глаза...

- Все мы испытываем к тебе, благородный сфинкс, глубочайшую признательность за избавление моего сына от несчастной судьбы быть пожранным этой демонической феей, - низко поклонившись прелестному созданию, произнес Никколо. - Как нам тебя отблагодарить?

- В ваших бородах до сих пор остались песчинки западных пустынь, и я почувствовал их запах, - сказал сфинкс. - Тогда я подумал, что вы сможете доставить меня домой, где я снова смогу погреться и понежиться под горячим солнцем.

- Видит Бог, мы рады были бы доставить тебя домой, хотя и сами не знаем, когда судьба - и великий хан - позволит нам вернуться на запад. Так что пока можем предложить тебе, прелестный сфинкс, попутешествовать вместе с нами. Слышал я, что сфинксы весьма умелы в разгадывании загадок. Может статься, ты поможешь нам распутать тот клубок, что ждет нас на выходе из этой страшной пещеры, - ответил Никколо, адресуясь к сказочному существу с самыми похвальными словами, ибо всем известно, что сфинксы обожают лесть.

- Марон! Давайте-ка поскорее выберемся из этого жуткого места, пробормотал Маффео, старательно уворачиваясь от капель, что падали с каменных сосулек.

- Ну, вы и впрямь великие волшебники, коль сумели целыми и невредимыми выйти из этой пещеры, - заметил Царь обезьян, сидя на узловатой сосне и не сводя своих красных глазок с только что появившихся из пещеры путников.

- Тебе уже не стоит дожидаться второго слова феи, - отозвался Марко, засовывая свой покрытый паутиной меч обратно за пояс.

- Ха! - рассмеялась обезьяна. - Госпожа бессмертна и бесконечно перерождается. Ее последней песни я еще не слышал... и вы, между прочим, тоже.

Потом маленький крылатый сфинкс устроился в переметной суме у Марко, и отряд торопливо поскакал прочь. Но еще долго слышали венецианцы эхо оглушительного обезьяньего хохота и хранили в памяти чарующую бессловесную песнь феи Облачного Танца.

14

Цзи-цзи: Уже конец.

Огонь мерцает под водами.

Благородный муж берется за оружие

прежде, чем нагрянет беда.

Туманные указания "проклятого" свитка великого хана вели отряд на юг по ту сторону извилистых горных гребней на приграничных землях. Приблизительные карты кое-как направляли их по настоящему лабиринту проселков, которые то заворачивали на запад, в обход неприступной горной гряды, то на восток, мимо людного торгового города, ибо появление там отряда могло возбудить подозрения катайских горожан, которые обычно держались настороже в отношении иноземных (и чаще всего - особенно жадных) сборщиков налога для великого хана.

Много утомительных дней спустя бесплодные желтые пустыни северо-западного Катая сменились темной, изобильной почвой влажных речных долин. Путники ненадолго остановились, чтобы пополнить запасы продовольствия и дать отдых животным, у грубой перевозной пристани, расположившейся среди скалистых ущелий, где вили свои гнезда ласточки. Затем лодочники переправили отряд через мутную и широкую реку Янцзы, которая и обозначала границу Южного Катая.