Сын палача

Ясное дело, все закричали: «Хотим!» И мы с Полей, конечно, тоже закричали: «Хотим! Хотим!»

И началось…

Спецшкола для нас, «невидимок», была в нескольких километрах от Москвы. Иногда к нам приезжали в гости те два дяденьки, всегда с подарками, но в остальное время там была жуть, про которую всего и не расскажешь. Били, обливали ледяной водой, выгоняли голыми на мороз, подвергали самым настоящим пыткам. Нет, не со зла — просто «программа» такая была в этой школе для «невидимок». Нам, будущим «невидимкам», объясняли, что все это на тот случай, если мы когда-нибудь попадемся в руки к злобному врагу; в общем, чтобы пока привыкали.

Но мы с Полей были вдвоем, нам было легче, чем другим. А если бы не Поля, я бы, наверно… Ладно, чего уж теперь!..

Потом начались занятия. Чему только нас не учили! Стрелять из всех видов оружия, минировать дороги, убивать голыми руками, буквально испаряться с места. Отсюда и «невидимки». Думаете, я сейчас бы от вас не ушла, если бы захотела? — спросила девушка, презрительно кивнув на Катин несерьезный дамский пистолетик. — Да запросто! Как миленьких положила бы вас обоих голыми руками — и ушла бы. Что, не верите?

Юрий верил. Катя, кажется, тоже.

Впрочем, ничего такого Полина, слава богу, демонстрировать не стала, а продолжала свой рассказ:

— Еще нас обучали пользоваться всякими спецсредствами — газами, ядами, взрывчаткой, снотворными, техникой… Научили открывать любые замки без ключа. Научили подключаться к любой спецсвязи. Это мне, кстати, как раз недавно пригодилось. — Впервые улыбка промелькнула на ее лице. — Я тут на днях к спецсвязи самого НКВД сумела подключиться — так всю, наверно, Лубянку на уши поставила!..

Еще там, в этой школе для «невидимок», над девчонками вытворяли всякое… Тоже чтобы не слишком раскисали, если такое начнет вытворять враг. Особенно усердствовали Палисадников и Недопашный, — что, знакомые фамилии?

— Теперь понимаю, за что ты их так, — произнес Юрий.

Полина покачала головой:

— Ничего вы еще не понимаете!.. Но если не хотите слушать дальше…

— Хотим! — отозвались хором Катя и Юрий.

— Что ж, тогда слушайте… В общем, лет через пять все мы стали настоящими «невидимками», сильными, смелыми, беспощадными, неуловимыми. Тогда нас стали выпускать поочередно на задания. Задания эти были всегда одинаковые — убрать того, на кого нам указывали, причем убрать как-нибудь по-хитрому, чтобы никто не догадался как. Убрать — и исчезнуть. Как невидимка.

С заданием справлялись все: подготовочка у нас у всех была что надо! Но мы с Полей и на этом фоне выделялись как лучшие.

Катя спросила:

— И сколько же вам тогда было лет?

— Когда, в самом начале? Тринадцать, четырнадцать.

— И в этом возрасте вы уже…

— Убивали? — закончила за нее Поля (Уля то есть; Васильцев уже и сам начал путаться в их именах). — Да мы, по сути, больше-то ничего и не умели, кроме как убивать. Зато уж это мы умели делать, поверьте, очень хорошо.

Был, правда, у нас с Полей один провал… Ну, не совсем, конечно, провал — задание-то мы выполнили, но вот потом — попались. В Испании это было, в тридцать седьмом году, нам обеим тогда по шестнадцать лет стукнуло. (Значит, Юрий не ошибся — сейчас девушке было девятнадцать.)

Забросили нас туда с заданием убрать одного важного франкистского генерала. И это мы, конечно, в конце концов сделали, хотя задание было непростое, даже почти невыполнимое: он всегда находился в окружении не меньше полусотни солдат, а ездил только в сопровождении машин с автоматчиками или танков.

Но нашли мы у него одну слабину: был он, этот генерал, до девок больно охоч. А нас, кроме всего, выучили выглядеть на любой возраст. В общем, переоделись мы, накрасились, вот нас к нему и допустили.

Обыскали, ясное дело, даже заколки из причесок повынимали; но оружие нам ни к чему, одних рук было вполне достаточно.

Первой Полину к нему впустили… Уж не знаю, до чего у них там дело дошло, знаю только, чем все закончилось. Поля его убила, ткнув пальцем в глаз. Потом еще и шею сломала — на всякий случай. Конечно, шла она на верную смерть: окна там были зарешечены, у дверей охрана, так что она просто сидела и дожидалась, когда ее схватят.

Только утром, наконец, всполошились. Взяли ее, в общем…

А я могла бы запросто уйти, но решила: пускай со мной будет то же, что и с Полей. Жили вместе — ну так и умрем вместе…

Сразу нас убивать не стали, изгалялись два дня: и на дыбу за руки подвешивали, и иголки под ногти загоняли, и каленым железом жгли… Мы слова не проронили — вот как нас в этой спецшколе выдрессировали!

— Бедные девочки! — тихо проговорила Катя.

— А мы никакими такими «бедными-несчастными» себя не чувствовали. Наоборот! Вот так вот, под пытками, умереть за Родину — мы воспринимали это как настоящее счастье!

— Вот потому я и говорю — «бедные», — шепнула Катя, но Полина (Ульяна то есть) ее, кажется, не поняла.

— Но оказалось, умирать еще пора не пришла, — продолжала она. — Когда нас вели вешать в ближний лесок, отряд нарвался на испанских партизан, те нас и отбили. Доставили нас в Мадрид полуживыми. Потом спецрейсом — назад, в Москву.