Сын Петра. Том 6. Треск штанов

— Пришли на прием. Де одаренные они. Считали в уме от природы славно. С бумагами от одного Смоленского прихода. Ждали встречи с тобой. Их и поселили на постоялый двор. Дальний. И пропуск дали чин по чину.

— Остальных бы проверить. Найди несколько человек, чтобы всех, идущих на прием, подвергали экзамену.

— А если одаренного пришлют с проказой какой?

— Вероятности ниже. Ты его еще пойди найди. И чтобы шалить согласился. Хотя, конечно, можно и родственников за жабры взять, если они ему дороги. Но все равно — хоть какой-то уровень проверки. Заодно и меня разгрузим. А то каждый второй… мягко говоря далек от одаренности. И да, свяжись с тем приходом. Выясни — действительно ли этим двум выписывали письмо сопроводительное…

Миледи ушла.

А Алексей остался в своем кабинете. Вышагивать и думать.

Очень странное покушение.

Кому мог понадобиться Кирилл? Зачем?

Арина как-то сразу перевела на личное. Видимо эмоции. Но на самом деле причин масса. Все-таки Кирилл был важным человеком, двигавшим научно-технический прогресс в России.

Может из-за этого?

Ведь атака на Россию продолжалась в рамках гибридной войны. Вон, намедни, пришли новости о вторжение войск Бирмы в Аютию и мамлюков в Абиссинию.

Формально то, и там, и там — давно это назрело. Что не исключало французского или австрийского следа. Во всяком случае в ситуации с мамлюками там уши Парижа торчали настолько сильно, что их и искать не требовалось.

Но если это так… если это покушение часть большого плана, то получается под угрозой все более-менее толковые инженеры в России. И ученые. И вообще…

Почему нет?

Хороший план.

А главное — его технически невозможно парировать. К каждому охрану то не приставишь…

* * *

Федот устало и недовольно уставился на незваных гостей.

Скупщики.

По весне.

Эко диво!

Но вот — приехали. И судя по орленому фургону — государевы.

Подбежал соседский мальчишка. Позвал. Сказал староста кличет. Дескать дело какое-то будут обсуждать. А что тут обсуждать? Он то эту морду узнал. По осени же был и скупал урожай.

Ну ладно. Не морда.

У него при себе была ведомость за печатями с указанием цен. Да не простыми печатями. Целый иконостас. Староста тогда даже министерскую разглядел.

Чернильная, правда.

Но все равно — солидно.

И сказывал, будто за личной подписью царя такие ведомости утверждаются. Каждый год.

Не самые лучшие там цены. Но и не грабительские. Можно было бы и поторговаться, однако, тогда махнули рукой все. Ведь он платил звонкой монетой и забирал столько товара, сколько дадут. Даже не вполне добрый.

Подпорченное зерно даже забирал.

Куда и зачем — загадка. Но платил за него дешевле. Опять же — строго по ведомостям. И заключал со старостой подробный ряд. С кого сколько и чего взял да почем. Ну общую сводку. Да не просто так, а в трех экземплярах. Одну оставлял на руках у старосты. Вторую забирал с собой. Третью волостной представитель себе брал, чтобы к делам подшить.

И вроде все сделал хорошо, да все одно — тошно. Не любил Федот скупщиков. Не любил. Даже царевых.

— Чего он явился? — спросил Федот, подойдя к мужикам. — Весна ведь.

— Да пес его знает. — пожимали они плечами.

Народ потихоньку собирался.

Скупщик же государев со старостой тихонько в стороне беседовал. А с ним еще пара. У одного на груди звезда комиссара, то есть, представителя волостной администрации, который часто выступал свидетелем при сделках. И следил за их законностью, заверяя подписью. Да и вообще за порядком тут присматривал. Лицо новое. По осени другой был. Кем же являлся второй человек не ясно. Обычная опрятная одежда. Не дешевая. На новый манер. В стороне стояло еще несколько в одежде похуже. Одного Федот узнал — из помощников скупщика. Остальные были незнакомы.

Наконец, когда все взрослые мужчины села собрались, тот самый, второй незнакомец, выступил вперед и начал говорить.

Он оказался агитатором.

Несколько лет назад такие же ездили по селам и убеждали крестьян выбирать старост да колхозы создавать. Как только заговорил — сразу признали. Другой, новый на вид, но манера говорить была характерная.

— Снова будет нас как это…?

— Агитировать. — буркнул сосед.

— Да, агитировать. Можа по домам пойдем сразу?

— Да ты иди, иди, — усмехнулся Ермолай. — Мы без тебя все порешаем, коли тебе нет дела.

Федор вскинулся было, но промолчал.

И начал слушать.

Агитатор рассказывал о том, какие успехи достигнуты в колхозах и вновь пытался убедить — добром в них пойти. Причем говорил не абстрактно, а называл конкретное место, притом не так уж и далекое, и сказывал — когда и что им удалось вырастить и получить.

Его переспрашивали.

Часто.

Он терпеливо повторял и уточнял.

Крестьяне думали…

Стандартно типовые колхозы состояли из четырех сел с округой и станции с управлением. К каждому селу привязывалось 16 квадратных верст пашни[1]. Таким образом колхоз располагал 41 тысячей 280 гектарами под распашку, не считая иных угодий. Эта земля делилась на шестнадцать равных участков и использовалась в четырех независимых циклах норфолкского типа. Тут сажали картошку, там овес, здесь горох и так далее.