Сын Петра. Том 6. Треск штанов

На Россию идет атака. Со всех сторон. Мы держим оборону в Охотске, Иркутске, Каролине и других местах. В Мекленбурге и Бремен-Фердене католические раскольники подняли восстание против нас. В Москве вскрыли очередные банды, что убивали рабочих. И это, судя по всему, не конец. Поэтому без тебя никак. Я просто разрываюсь. Почти не сплю. Но и спустить это дело не могу. Эти твари должны сдохнуть! Все до единого! И было бы справедливо, если бы именно ты занялся этим делом, возглавив моих людей. Я прислал тебе сотню лейб-кирасир и два десятка лейб-егерей. Пока.

Начни с Мекленбурга и Бремен-Фердена. А мы пока с попробуем найти поименно причастных в Париже и Вене. Уверен, что руководители восстания самым тесным образом связаны с теми, кто организовал это покушение. Ибо ты — душа этих мест. Убери тебя и все посыплется.

Никто не забыт, ничто не забыто.

И да — сожги письмо. Я не хочу, чтобы враги узнали наши планы. А вокруг тебя, я полагаю, хватает чужих ушей и глаз. Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. И быстро его не приготовить. Так что нам нужно соблюдать определенную осторожность и не кричать на каждом углу о наших намерениях.

С уважением,

Алексей

Меншиков нервно дернул подбородком.

Скосился на молодого парня у дверей.

— Ты кто?

— Андрей Безухов, — щелкнул он каблуками, — командир сотни лейб-кирасир. Прибыл в твое подчинение.

— Лейб-егеря тоже прибыли?

— Командир взвода ждет представления в приемной.

— Помоги мне…

С помощью Андрея Меншиков надел деревянный протез ноги. Накинул мундир, левая рука которого свободно болталась. Пару раз стукнул «деревяшкой» об пол, проверяя, как сел протез. И, кивнув на кофр, спросил:

— А там что?

— Подарок от Алексея Петровича. Но прежде вручения он просил уничтожить письмо.

Меншиков коротко кивнул.

На глазах лейб-кирасира сжег письмо со всем радением. Растерев на подносе пепел, дабы показать — ни осталось ни лоскутка…

Через десять минут Александр Данилович Меншиков вышел из своей комнаты к секретарю. Глянул на вскочившего лейб-егеря. И холодно усмехнулся, почесав щетину на щеке крюком на ручном протезе. Таким характерным. Словно из фильмов про пиратов. Меншиков этого не знал, но Алексей очень старался создать шикарный образ, который в Европе запомнят надолго… очень надолго…

— Брадобрея мне найди. — приказал он секретарю. — И быстро. И завтрак подавай. На три персоны.

— Так обед же… — растерялся секретарь.

— Тогда обед! А вы оба — за мной!

После чего, характерно постукивая, устремился вперед.

Апатия ушла.

Оставив после себя только злобу… холодную злобу… и предвкушение…

[1] Верста в СИ 2,54 км. 16 квадратных верст можно представить как квадрат 4×4 версты, что, примерно равно 10,16×10,16 км или 103,2 квадратных км (10320 га).

[2] Если быть точным — 253 типовых колхозов, у которых имелось 26109,6 квадратных километров пашни. Это примерно 2,6 млн. га, в то время как приблизительным сведениям во всем царстве распашка велась порядка 28–30 млн. га. То есть, порядка 8–10%. Для сравнения в 1914 году в Российской Империи было 97,5 млн. га пашни, а в 1927 году в СССР — 112,4 млн. га.

Часть 2 Глава 4

1712, май. 28. Иркутск — Гондэр — Москва

Цинский генерал грустно смотрел на Иркутск.

Он подготовился.

Честно.

Основательно.

Как и советовал этот француз.

Но все оказалось впустую. Удинск, когда они вернулись к нему и вновь осадили, был уже укреплен намного лучше прежнего. Но главное — он получил целую батарею 6-дюймовых пушек. Длинных. Которые били прицельно на добрую версту. Ядром. Чего за глаза хватило, чтобы предотвратить подвод осадной артиллерии обычным манером. И теперь, по совету француза, там копали извилистые траншеи с крайне мутными перспективами. Потому как древесно-земляной вал прошлого года «одели» в кирпич и неясно какой толщины. Снаружи не видно.