Сын Петра. Том 6. Треск штанов

— Я знал твое мнение по поводу убийства Людовика и Иосифа, — максимально добродушно произнес Алексей. — И обратился так официально для того, чтобы ты отказал, а им потом об этом донесли. На контрасте с демонстративной казнью Кольбера.

— Зачем? Ты хотел их напугать?

— Понимаешь, я не держу своих людей рядом с ними. — расплылся в максимально многообещающей улыбке. — А ты даже не представляешь, как сложно найти черную кошку в черной комнате. Особенно если ее там нет.

Петр промолчал, странно посмотрев на сына.

Он только сейчас осознал, ЧТО он устроил. И какая безумная, лихорадочная «охота на ведьм» там начнется.

— Кроме того, — добавил сын. — Теперь они пылинки с тебя сдувать будут. Ведь в их представлении только ты стоишь между мной и ими.

— С меня — да, но не с тебя.

— А со мной они попытаются договориться… — подмигнул ему сын… — Будь уверен — им сейчас страшно. Как никогда. Ибо их страх густо замешан на чувстве бессилия и полной беззащитности. А потребность в безопасности одна из базовых у человека. Я их ее лишил. Они теперь даже спать нормально не смогут. В горшок, садясь на него, будут заглядывать, проверяя нет ли там убийцы.

— А война? — нахмурился царь. — Ты ведь к ней так отчаянно готовишься. Это все игра?

— Блеф. Такое поведение называется блефом. Но нет. Я действительно готовлюсь. В глубине души я все еще надеюсь, что у меня ничего не получится и можно будет с чистой совестью предать все там у них огню и мечу.

Петр нахмурился еще сильнее, но промолчал.

Алексей же начал вышагивать по зимнему саду, напевая широко известную песенку из далекого будущего, полную черного юмора:

— Скатертью, скатертью хлорциан стелется и забивается под противогаз. Каждому-каждому в лучшее верится, падает, падает ядерный фугас…

— Шутник хренов, — буркнул царь. Он не понял содержание этой песенки, но вполне догадался о сути. По контексту разговора и настрою сына. Ну и каким-то отдельным смыслам, которые он все ж таки уловил.

— Говорят, что смех продлевает жизнь. — пожал плечами сын. — Тому, кто смеется, во всяком случае.

— Не слышал, — хмыкнул Петр. — Ты уже читал новый доклад Голицына о джунгарах?

— Ты про бои в Тибете?

— Да. Как думаешь, устоят?

— Не берусь даже гадать. Там сложный рельеф, пустынные горы и ситуация… — сделал Алексей неопределенный жест рукой.

— В отношение шаха ты более скептичен.

— Джунгары в обороне на хорошо известной и привычной им местности. Они недурно вооружены. Но их мало. Как все сложится — не ясно. Слишком многое завязано на удачу. К тому же не ясно кто именно против них воюет. Если собственно маньчжуры, то это опасно. Очень опасно. Они крепкие вояки, хоть и архаично вооруженные. Могут и размазать джунгаров по Тибету как сопли по рукаву. А вот если к ним заявились вспомогательные части из хань — можно не переживать. Они веками из хорошего железа не делают гвоздей, равно как и добрых, одаренных людей в армию не посылают. С шахом и пуштунами все совсем не так. Пуштунов много, они воинственны и вероятно неплохо вооружены. В горах наступать с армией шаха на такого противника плохая затея. Очень.

— Они нанесли пуштунам поражения в пограничных стычках.

— А ты уверен, что это не уловка?

— Ты настолько в него не веришь? Почему?

— Потому что это все отчаянно похоже на провокацию и ловушку. Стандартный прием степной. Подразнить, а потом отойти, заманивая в засаду. Разве нет? Кроме того, им кто-то поставил много оружия, и они начали восстание очень своевременно. Это все не может быть просто совпадением.

— Надеюсь, что Аббас понимает, что делает.

— Я — нет. Я надеюсь — лишь на удачу. На его удачу. Мда. Надо бы, как поправлюсь, съездить к Льву Кирилловичу. Как бы нам не пришлось все это расхлебывать.

— Мучал бы ты его поменьше. Тем более, что войны не будет.

— Мы этого не знаем. И они должны верить в то, что мы готовимся их всех в пыль стереть. Иначе дипломатии не получится. С ними. С этими тва… просвещенными людьми можно разговаривать по-человечески только наступив им ногой на яйца и приставив пистолет к виску. Иначе не понимают. Со слухом у них что-то делается.

— Лев Кириллович хворает. — покачал головой царь, недовольный такой формулировкой сына.

— Простуда?

— Нет. В груди давит. Отдышка. Загнал ты его. Он не молодой уже.

Алексей потер глаза с переносицей.

— Не знал?

— Нет. Он мне ничего не говорил.

— Не хочет расстраивать.

— Расстраивать? Да это катастрофа будет, если он сейчас умрет. Черт! Проклятье! Сердце. Надо же…

— Все мы смертны. — развел руками Петр.

— У него ведь и наследника толком нет. Сам делами занимается. С головой в них ушел. А завод архиважный. Один из ключевых. Вокруг него большая часть промышленности нашей строится. Он же такой живчик всегда был… Черт! Черт! Черт!

— Ты подумай о том, кого туда поставить.

— А если он поправится?

— Я бы его отправил на покой. Тяжело ему уже. Пусть присматривает, но дела чтобы кто-то другой вел.

— Ты с ним об этом говорил?

— Еще нет. Хочу сам поехать на днях. Посмотреть на него.