Сын повелителя сирот

– Извини, – спохватился я. – Мне раньше никогда не приходилось видеть тут Командира Парка.

– Он Командир, – объяснил Серж.

– Он Командир, – глухо повторил я.

– Послушай, – начал Серж, – Я знаю, что тебя поймали и увезли на сбор урожая, и что твоя квартира находится на двадцать втором этаже. Я знаю, что у тебя нет привилегии, чтобы сидеть в метро. – Он порылся в своем кармане. – Поэтому у меня для тебя есть одна мелочь, – сказал он. – Это избавит тебя от всех маленьких неприятностей в жизни.

Я был уверен, что он говорит о новом седативном препарате, о котором ходили слухи.

Но вместо этого Серж достал из кармана новый сияющий значок отдела «Пуб Ёк».

– Не бывает так, чтобы в команде был только один человек, – произнес он, протягивая его мне. – Ты умный парень. А нам нужны умные люди. Кью-Ки многому у тебя научилась. Перестань, не валяй дурака. Ты можешь работать вместе с ней и дальше.

– Но дело Га все еще мое, – заметил я. – Мне нужно довести его до конца.

– Уважаю такую позицию, – сказал Серж. – Я бы иначе и не поступил. Закончи свою работу любой ценой, а затем присоединяйся к команде.

Когда я взял значок, он произнес:

– Я скажу ребятам, чтобы наметили вечеринку по случаю твоей стрижки.

Я повертел значок в руках. На нем не было имени, стоял просто номер.

Серж взял меня за плечо.

– Иди-ка, посмотри на эту штуковину, – позвал он, подавая мне с верстака металлический предмет. Он оказался неимоверно тяжелым. Я с трудом удерживал его в руках. На кованой пластине с основательной ручкой были выбиты какие-то выпуклые буквы.

– На каком это языке? – спросил я. – На английском?

Серж кивнул.

– Но даже если бы ты знал английский, – заметил он, – тебе бы не удалось это прочитать. Написано в зеркальном изображении. – Он забрал у меня железяку, чтобы рассмотреть надпись. – Это называется «клеймо». Оно сделано из чистого железа на заказ. Клеймом метят то, что кому-то принадлежит, чтобы потом можно было прочесть эту надпись. Никак не могу вспомнить, что здесь написано – «Собственность Корейской Народно-Демократической Республики» или «Собственность Великого Руководителя Ким Чен Ира».

Серж посмотрел на меня, силясь понять, не выскажу ли я какого-нибудь толкового замечания, вроде: «А какая разница?».

Но я промолчал, и он улыбнулся, одобрительно кивнув.

Я стал искать глазами шнур электропитания на этой железяке, но ничего подобного не увидел.

– И как эта штуковина работает? – удивился я.

– Очень просто, – ответил он. – Это старинная американская технология. Кладешь ее на угли, пока она не раскалится докрасна. Затем выжигаешь надпись.

– На чем?

– На Командире Га, – ответил он. – Его собираются клеймить на рассвете, на футбольном стадионе.

«Садисты», – подумал я, с большим трудом сдерживая возмущение.

– Этим и занимался здесь Командир Парк? – спросил я.

– Нет, – ответил Серж. – Великий Руководитель отправил Командира Парка по личному делу. Кажется, Великий Руководитель скучает по Сан Мун и хочет заполучить ее последнее изображение, которое всегда будет напоминать ему о ней».

Я пристально посмотрел на Сержа, пытаясь уловить смысл его слов, но заметив у него на лице хитрую усмешку, я опрометью кинулся к Командиру Га, которого обнаружил в одном из звуконепроницаемых боксов.

– Они собираются сделать это завтра утром, – сказал Га, когда я вошел к нему. Он лежал на столе для допросов без рубашки, руки у него были привязаны ремнями. – Они собираются вытащить меня на футбольный стадион и клеймить на глазах у всех.

Но я не слышал, что он говорил, не сводя глаз с его груди. Я медленно подошел. Взгляд мой был прикован к ободранному красному квадрату на том месте, где раньше находилось изображение Сан Мун. Крови было много – стол буквально был залит ею, – но теперь из раны сочилась только прозрачная жидкость, образуя на его ребрах розоватые полоски.

– Мне бы бинт…, – попросил он.

Но здесь ничего подходящего не нашлось.

Я заметил, что его знобило. Потом он дважды глубоко вздохнул, отчего ему сделалось очень больно, и странно засмеялся – в его смехе сквозила агония.

– Они меня даже не спрашивали об актрисе, – сказал он.

– Это значит, что вы их победили.

Челюсти у него свело от боли, поэтому он смог лишь кивнуть в ответ.

Пару раз судорожно вздохнув, он произнес:

– Если когда-нибудь тебе придется выбирать между Командиром Парком с его перочинным ножичком, – тут он скрипнул зубами, – и акулой…

Я положил ему руку на лоб, с которого градом лился пот.

– То лучше выбрать акулу, верно? – досказал я. – Послушайте, шутки в сторону. Не пытайтесь прикинуться товарищем Буком.

Имя это, я был уверен, отдалось в нем сильнейшей болью.

– Все было задумано иначе, – сказал Га. – Бук не должен был пострадать.

– Думайте только о себе, – сказал я.

Пот залил глаза Га, которые пылали беспокойством.

– Это сделали с Буком? – спросил он.

Краем своей рубашки я вытер ему глаза.

– Нет, – ответил я. – Бук ушел на своих условиях.

Га кивнул, нижняя челюсть у него тряслась.

В бокс вошел ухмыляющийся Серж.