Сын предателя

 Известие о смерти малышки Николай Фёдорович получил месяц спустя. Его подозрение о новом промахе сына стало укрепляться даже без попытки узнать у Володи всё о его жене и родителях. Было неприятно даже думать, что на таком огромном пространстве родственники сталкиваются друг с другом, женятся и плодятся, не улучшая гены потомства. Не потому ли новое поколение растёт болезненным, что кажущееся чувство любви появляется именно у родственных душ, таинственным образом соединяющихся благодаря мобильному веку?

 Все эти языковые границы фактически не являются препятствием к встрече ближайших родственников. И нужен более серьёзный подход к заключению браков, чтобы рождалось здоровое поколение.

 Володе Николай Фёдорович, конечно, посочувствовал. Он не стал ничего советовать сыну, боясь, что Володя может опять совершить какой-нибудь выверт со своей второй женой. Мог ведь Володя опять развестись, жениться на казашке, наплодить пяток косоглазых, загорелых детишек.

 Тогда уже пришлось бы всю пенсию отправлять в Казахстан, самому до своей кончины работать в какой-нибудь фирме с подвигами в столярном деле!

 Володя, после краткого телефонного разговора опять надолго замолчал. Дальнейшие планы его семьи на переезд в Ижевск растворились в многокилометровом расстоянии между двумя странами.

 Николай Фёдорович неохотно старился, но всё-равно чувствовал приближение того конца, за которым или ничего не было или, всё-таки, что-то было, но уже совсем неясное, обещанное богом.

 Кому везёт упасть бездыханным от малого напряжения сердечной мышцы, не сможет никогда понять того, кто всю жизнь чахнет, скулит о недугах и живёт или существует восемьдесят лет, изводя родственников ожиданием получить наследство. И пусть наследство копеечное в сравнении с богатством олигарха, но лучше быстро получить гнилой дом с тремя-пятью сотками земли, чем годами ждать этой же награды за каждодневную заботу о нытике.

 Николай Фёдорович мечтал упасть и умереть мгновенно, потому что ни одной живой души около него не находилось рядом ни утром, ни вечером, ни зимой и ни летом. Поэтому он всё время искал себе занятие не по силам, а чтобы непременно с потом, от которого тело мгновенно худело на весомые граммы. Потеряв надежду увидеться с сыном в этой жизни, он даже ночью не спал, смотрел телевизор. На мгновение он окунался в сон, снова просыпался и упирал свой помутневший взгляд в мерцающий красками жизни экран, ничего не понимая.

 Хватало только сил щёлкнуть кнопкой пульта. Темнота окружала его воображение тревогой, глаза расширялись. Сон начисто вылетал, снова пульт оказывался в руке, снова под убаюкивающие крики и выстрелы американских гангстеров приходил благодатный сон, похожий на жизнь в параллельном мире. Возвращение из этого мира всегда было болезненным поздним утром или днём.

 Лень окутывала тёплым одеялом, которое не хотелось скинуть. Две кошки, которых он завёл, не желая этого, сидели перед кроватью и кровожадными взглядами, не мигая, упирались ему в переносицу. Было такое ощущение, что они предчувствуют беду с его  кончиной, и поэтому взглядами отдают часть своей энергии старому хозяину.

 Именно нужда кормить кошек и поднимала Николая Фёдоровича из нагретой, уютной постели несколько раньше, чем ему этого хотелось.

 Нещадно матеря кошек Николай Фёдорович опять обретал образ и подобие человека, суетился до самого вечера, терзая свои мускулы нагрузками, которые далеко не каждому шестидесятилетнему пенсионеру были под силу. А было ему уже шестьдесят шесть. Николая Фёдоровича всё чаще пугал собственный возраст. Он уже догадывался, почему многие умирали в этом возрасте. Испуг и был причиной инфарктов, инсультов и других незначительных жизненных обид, побуждавших старых людей выпить водочки для душевного успокоения.

 Водка и причиняла наибольший урон пожилому народонаселению. Уклад жизни как-то мало способствовал уверенному проживанию после шестидесяти лет. Николаю Фёдоровичу повезло. Он занимал своей особой дом, в котором не пожелали жить Володя и дочь Люда. С  дочерью дружба не получилась, поддерживать отношения не хотелось. На эту жилплощадь претендовали только кошки, которые приходили на смену умершей или попавшей под трамвай, по очереди охраняя дом от мышей и крыс.

 Конечно, в доме было много работы, много в огороде, что старику и было нужно, чтобы не дрябли мускулы. Хотелось, конечно, пожить и в государственной квартире с ванной, горячей и холодной водой, газовой плитой и унитазом в зимние месяцы. Но наступало лето, и благодать окружала его до глубокой осени. Вишни покрывались белой пеной в мае, зелень прятала ветхие заборы от соседей, и сами соседи становились в летнее время ласковее и добропорядочнее. Жизнь в двадцать первом веке поделила земной шар на райские уголки и множество углов, приблизившихся к аду.