Сын Ретта Батлера

Вечером у Джона впервые в жизни возникло желание напиться в стельку.

— Я поддерживаю, — сказал Бьерн, который еще не приступил к съемкам, потому что студия не смогла арендовать аэроплан. — Тебе надо отвлечься. Завтра, правда, наступит тяжкое похмелье, но это будут чисто физические муки. Твое сегодняшнее похмелье — другого рода. Это душевная травма, которую, кстати, я предвидел.

— Я и подумать не мог, что все это делается так халтурно! Представляешь, они за шесть часов сняли весь фильм.

— Они? А ты где был?

— Меня не замечали. Только один раз ко мне обратились, попросив пересесть куда-нибудь в другое место.

— Интересно. У меня было несколько иное представление о профессии режиссера. А что же вы будете делать завтра?

— Завтра выходной. Делать нечего.

— Тогда можно напиться. Так сказать, отметить благополучное окончание работы. — Бьерн вызвал горничную и попросил принести им в номер вина и фруктов.

— Нет-нет, — сказал Бьерн. — Лучше уж снимать виды. Я и это угадал. Впрочем, я не позволю отодвинуть себя. Они будут снимать то, что я прикажу. А ты не отчаивайся. Начнешь новый фильм — все возьмешь в свои руки.

— Отмени заказ, — вдруг сказал Джон. — Я не хочу напиваться. Я передумал.

На следующий день он пришел на студию пораньше и отослал посыльного по адресам оператора, актеров, реквизиторов и костюмеров.

Не успел мальчик убежать, как примчался Тео.

— Что стряслось, Джон? Зачем ты вызываешь людей на студию?

— Я собираюсь снимать фильм.

— Но вы же вчера все сняли. Мне Тома сказал.

— Я ничего не снял вчера. А что там снимал Тома, меня мало интересует.

— Джон, но вы израсходовали всю пленку. Где я найду еще?

— Это ваша проблема, месье. Решите этот вопрос с Тома. В контракте черным по белому написано, что я режиссер и я снимаю фильм. Позволь мне выполнить условия контракта.

Тео внимательно посмотрел на Джона.

— Не слишком ли круто начинаешь, парень?

— Я еще и не начинал, Тео, — рассмеялся Джон. Он понял, что победил.

Съемочная группа собралась через час.

Когда Джон объяснил собравшимся, зачем он их позвал, начался настоящий скандал.

— И это ты нас будешь учить, как снимается кино?! — кричал Тома. — Да тебя еще на руках носили, когда я уже крутил ручку кинокамеры!

— А что вам не нравится в моей игре? — спрашивала актриса. — Меня любит публика!

— Костюмы уже отдали на другой фильм, — мрачно вставлял костюмер.

— А декорации разобрали.

— Я отказываюсь сегодня работать, — говорил актер. — У меня совсем другие планы.

— Ну, все сказали? — осведомился Джон, когда поток возражений начал иссякать. — А теперь прошу всех на съемочную площадку. Начинаем со сцены приезда.

Он поднялся и решительно направился в павильон.

«Пойдут или нет? Пойдут или нет? — стучало в его мозгу. — Если не пойдут, я проиграл».

Первым последовал за Джоном Тома, сказав:

— Ну что ж, посмеемся!

Остальные присоединились к нему.

Декорации стояли на месте, да и костюмы никуда не пропали.

Актеры пошли переодеваться и гримироваться, а Джон оглядел декорацию и сказал:

— Уберите всю мебель и принесите простой стол и два табурета.

— Позвольте спросить, зачем? — иезуитски улыбнулся реквизитор.

— Потому что в монастыре не может стоять мебель с амурчиками и обнаженными красавицами.

— Но будет слишком скучно, — сказал реквизитор.

— Месье, боюсь, что мы снимаем не комедию. Прошу исполнять.

Реквизитор вопросительно посмотрел на оператора, но тот только поджал губы.

Вскоре мебель поменяли.

— Где актеры? — спросил Джон.

— А что, уже можно снимать?

— Нет, я хотел бы на них посмотреть.

— Но вы же видели их.

— Будьте любезны, пригласите сюда актеров, — сказал Джон, стараясь говорить спокойно.

Актеры появились с явной неохотой.

— Месье звал нас? — спросила актриса. — Уже можно снимать?

— Нет, мадам, снимать нельзя ни в коем случае. Кто сделал вам этот грим?

— Я сделала его сама. Он вам не нравится?

Черной краской глаза были обведены так сильно, словно кто-то наставил бедной актрисе синяков.

— Тогда поставлю вопрос иначе — какой интриган заставил вас поверить, что это красиво? Он просто радуется, что вы так уродуете себя. Смойте, пожалуйста, все.

— Все?! — ахнула актриса.

— Да, все, причешитесь гладко. Соберите волосы на затылке в узел. И, пожалуйста, снимите ваши сережки. Монахини не носят украшений.

— Но тогда я… Но… На экране я буду выглядеть просто белой тенью! Вы хотите погубить мою карьеру? Это вы интриган! — закричала актриса.

— Мне очень жаль, что вы не понимаете, как прекрасно ваше лицо без всякого грима, — сказал Джон.

— Но это же кино! Здесь свои условия!

— Для хорошей актрисы не должно быть особых условий. Она остается таковой всегда, я прав, мадам?

— Но хотя бы чуть-чуть подвести глаза можно? — взмолилась актриса.

— Если совсем незаметно, — согласился Джон. Он повернулся к актеру. — Месье, это ваши волосы так вьются? Или это результат фантазии парикмахера?

— Парикмахера, — мрачно сказал актер.

— У него сумасшедшие фантазии, месье. Знаете, как люди завидуют чужой славе! Скажите, при помощи воды можно смыть эту фантазию? А заодно и тени вокруг ваших глаз.

— Я не буду делать ни того ни другого.