Сын Ретта Батлера

Паника в доме началась невообразимая. Конечно, срочно послали за доктором, но, пока он ехал, ни Скарлетт, ни Джон, ни Уэйд, ни Сара не находили себе места. Эйприл было очень плохо. Жар, бред, тошнота… Эйприл металась по постели, все время пыталась сорвать с себя одеяло, на секунду открывала глаза и о чем-то начинала просить, но тут же снова впадала в тяжкое небытие.

Скарлетт все время меняла ей компрессы, Джон слушал постоянно ее пульс. Уэйд пытался влить ей в рот какое-то питье, срочно приготовленное по рецепту Сары. Но Эйприл тут же исторгала все из себя со страшными муками.

Все думали одно и то же — она может не дотянуть до приезда доктора.

— Боже, это я виноват, — чуть не плача, говорил Джон. — Это она простудилась вчера, когда мы возвращались со станции… Пошел дождь, а она была раскрыта… Это я виноват…

— Боюсь, она привезла с Кубы какую-то тропическую болезнь. Наш доктор не умеет Лечить это, — говорила Скарлетт.

— Надо пустить кровь, — предлагал Уэйд. Он был здоровым малым, и все его общение с докторами ограничивалось одним случаем, когда в детстве он видел, как врач пускал кровь заболевшей негритянке. Та, как ни странно, выздоровела.

Когда врач приехал, все были уже в полном отчаянии. Старичок прогнал всех из комнаты, где лежала Эйприл, оставил только Сару.

Он осматривал Эйприл довольно долго. Скарлетт, Уэйд и Джон, которые ожидали за дверью самого худшего, просто извелись.

Наконец доктор вышел из комнаты и сказал:

— Если она не доживет до завтрашнего утра, она умрет.

Абсурдистский юмор этой фразы не уловил никто. Потому что поняли одно — девочка на грани смерти.

— И ничего нельзя сделать?! — закричала Скарлетт.

— Медицина бессильна. Я могу лечить, мэм, если знаю от чего. Но ваша гостья больна неизвестной мне болезнью.

— Я так и знала! Это какая-нибудь тропическая лихорадка! Мы сейчас же пошлем в Атланту!

— И совершенно напрасно. Я знаю симптомы всех тропических болезней. Ничего похожего — это не чума, не холера, не лихорадка, не дефтерит, не корь… Это вообще не болезнь…

— Как это? — опешила Скарлетт.

— У нее все в порядке, симптомов скоротечной болезни нет. И тем не менее…

— И тем не менее — она умирает?!

— Да. Я еще не сделал анализы, но и без них скажу вам абсолютно определенно. Эта болезнь не лечится или лечится сама по себе! Впрочем, действительно, давайте вызовем других врачей, устроим консилиум. Возможно, я чего-то не знаю.

Скарлетт срочно отправила в Атланту несколько экипажей по адресам, которые указал старик.

— Но сейчас, что нам делать сейчас? — спросила она доктора.

— Молиться, — сказал он.

— А если пустить ей кровь? — спросил Уэйд.

— У нее нормальное давление.

— Но у нее жар! Она бредит! — сказал Джон.

— Я ничего не понимаю, — растерянно ответил доктор.

Врачи стали приезжать к вечеру. Их собралось пятеро самых разных специальностей. К этому времени старик уже сделал анализы и принес их результаты врачам на консилиум.

Эйприл к вечеру несколько успокоилась, она уже не металась по постели, жар спал, но теперь она, бледная и недвижная, лежала почти без признаков жизни.

Врачи долго осматривали ее, прослушивали, изучали результаты анализов.

Потом они долго совещались. И только после этого пригласили всю семью.

— У нас к вам один вопрос, миссис Скарлетт, — сказал один из них, довольно молодой, с острой черной бородкой и в пенсне без оправы. — Не переживала ли мисс Эйприл в последние дни какого-нибудь сильного душевного потрясения?

Скарлетт мгновенно обернулась к Джону, и тот, сам того не желая, густо покраснел.

— Мисс Эйприл была свидетельницей одного неприятного разговора, который косвенно касался и ее. Но разговор был закончен вполне мирно, все недоразумения были решены.

— Не проявляла ли мисс Эйприл в последнее время раздражение, агрессивность, возбужденность?

— Нет, наоборот, она была вполне безмятежной.

— Может быть, кто-то из вашей семьи знает что-либо, чего не знаете вы? — мягко спросил доктор.

Скарлетт снова обернулась к Джону.

— Мисс Эйприл жаловалась на свою неустроенную жизнь на Кубе. Она очень устала, — сказал Джон. — Но говорить о ее раздражении, агрессивности… Нет, она была спокойна, — сказал Джон, понимая, что говорит полуправду, но быть искренним до конца не мог.

— Спасибо. Наш консилиум пришел к выводу, что болезнь мисс Эйприл нервно-соматического свойства. То есть она следствие какого-то сильного нервного срыва, оказавшего разрушительное влияние на весь организм. Дело усугубляется тем, что, очевидно, мисс Эйприл таила свои переживания, не давая им выхода. Организм просто не вынес перегрузки. Теперь нам остается ждать, что он сам, даст Бог, справится с болезнью.

— Значит, вы тоже ничем не можете ей помочь? — спросила Скарлетт.

— Увы, мэм, мы можем только сочувствовать. Впрочем, к нашему приезду кое-что сдвинулось в лучшую сторону, насколько мы поняли. Ведь так?

— Да, утром у нее был жар и тошнота.

— Будем надеяться, что все обойдется. Мы сделали ей инъекцию опия. Это должно смягчить ее страдания. Больше мы ничем помочь не можем, простите нас, мэм.