Сын Ретта Батлера

— Слушай, Ник Лоу, я не собираюсь больше приседать в реверансе. Вы что, все забыли, что это за имя — О’Хара? Что за проходимец претендует на мои земли?! Что еще за арбитражный суд, который собирается, видите ли, решать какое-то там дело о Таре?! Вы что здесь все, взбесились?!

— Скарлетт, ты что себе позволяешь?!

— Замолчи, Лоу, а то я сейчас опрокину эту чернильницу тебе на голову вместе со столом! Отвечай!

Из губернатора словно выпустили воздух. Он вдруг обмяк, посерел и на глазах превратился в жалкого старика, у которого одышка, пошаливает сердце, барахлит печень и бессонница.

— Скарлетт, — проговорил он наконец, — тебя лишат Тары, надежд нет никаких.

— Кто он? — жестко спросила Скарлетт.

— Конгрессмен… — одними губами проговорил Лоу.

— Имя! — грохнула кулаком по столу Скарлетт.

Губернатор только помотал головой.

— Прости нас всех… Мы не в силах тебе помочь… Это уровень… — Лоу закатил глаза, словно намекал на самого Господа Бога.

— Президент? — спросила Скарлетт, тоже почему-то понизив голос.

— Очень близко, — ответил губернатор. — Все его бумаги в полном порядке. А твои — нет.

— Ты мог мне сказать об этом раньше?

— Сейчас и так слишком рано, — сказал губернатор. — Просто, Скарлетт, я действительно многим тебе обязан. Тебе и твоему отцу.

— Что мне делать? — сухо спросила Скарлетт.

— Ничего. Ждать.

— Зачем ему моя земля? У него своей мало?

— Не знаю. Я больше ничего не знаю.

Скарлетт задумалась. Да, все оказывалось намного хуже, чем она предполагала. Все очень плохо. Настолько плохо, что остается только…

— Ну вот теперь мы и проверим, такие ли уж настоящие демократы эти янки! — сказала она.

И улыбнулась…

Спектакль о жизни и смерти

Бо не ел уже третьи сутки.

Сначала ему не очень-то и хотелось. В такую жару ничего не лезет в горло, разве что холодный чай, но где здесь взять холодный чай? А потом он вдруг поймал себя на том, что думает о еде. Вспоминает обеды и ужины в шикарных американских и европейских ресторанах — устрицы, омары, анчоусы, паштеты… Потом градус его воспоминаний снизился и он стал думать о котлетах и сосисках с тушеной капустой. А еще некоторое время спустя мечтал о куске хлеба и воде. Теперь он ощущал голод физически. У него кружилась голова и постоянно сосало под ложечкой.

Тюремщики редко заглядывали к нему. Так, больше из любопытства, посмотрят на Бо сквозь щелястую дверь, погогочут и уйдут. На все просьбы Бо дать ему поесть хоть чего-нибудь они отвечали, что у них даже мухам есть нечего — самим не хватает.

— Ну тогда решайте со мной как-нибудь побыстрее! — говорил Бо.

— Да ты отдыхай, расслабляйся, — гоготали они. — Знакомься с Африкой!

Им казалось это ужасно остроумным. Они повторяли эту шутку каждый раз.

— Но я же просто умру с голоду! — в отчаянии восклицал Бо.

— Значит, такова воля Божья, — опять хохотали тюремщики.

Один из них был бывшим католическим священником. И сейчас, видно, чтобы заглушить в себе муки совести, старался быть особенно злым и жестоким. Все, во что он верил когда-то, становилось теперь способом поиздеваться. Это был в чистом виде иезуит. Такой иезуит, какой представляли эту породу людей атеисты — хитрый, коварный, циничный, безжалостный…

Бо попал к искателям алмазов. Это все были выходцы из Европы и Америки. Был, правда, один русский, но он ничем не отличался от остальных злодеев.

Видно, ехали они в Африку с самыми радужными надеждами — найти алмазное месторождение, но не очень долгие и не очень упорные поиски успехом не увенчались. Да иначе и быть не могло. Среди них не было ни одного геолога, ни одного специалиста. Это были все до одного авантюристы, дно общества. Кто-то из них, теперь утке покойный, нашел какую-то сомнительную карту, собрал их всех вместе и повел сюда. Но карта была настолько неверной, что искатели алмазов не смогли найти ни одного ориентира. Тогда они убили своего вдохновителя. А обратно ехать у них не было ни средств, ни желания. И они стали заниматься грабежом, контрабандой, убийствами.

Здесь у них был тайный лагерь. Здесь они отсиживались после очередного дела, зализывали раны и готовились к новым авантюрам.

Когда Бо вышел к лагерю, они поначалу решили, что пришел конец их «веселой» жизни. Было бы у Бо оружие, он легко арестовал бы сразу всех — они были трусами. Но у Бо ничего не было. Как только первый испуг бандитов прошел, они основательно избили пришельца и бросили его в некое подобие карцера — деревянную постройку, полную засохшего навоза. Видимо, когда-то здесь держали свиней.

Они, конечно, могли бы убить Бо сразу, но им показалось, что Бо страшно богат. И тогда они решили потребовать за него выкуп. Вот теперь они и ждали, когда вернется их коллега, ушедший в ближайший населенный пункт, чтобы связаться с американским посольством и предъявить требования похитителей.