Сын Ретта Батлера

Бандитам пришлось поделиться с ним хлебом. Одна мечта Бо сбылась. Он ел хлеб и запивал водой.

В джунглях было душно, как в парной бане. Но зато не так голодно. По дороге им попадались плоды, истекающие сладким соком, они поймали и зажарили огромную птицу, мясо которой, правда, оказалось жестким и невкусным.

Словом, Бо начал потихоньку приходить в себя.

Его вел русский, руки у Бо были связаны за спиной, а конец веревки держал бандит.

По дороге спутники Бо часто ссорились. Они вообще ненавидели друг друга и весь белый свет. Это обстоятельство натолкнуло Бо на мысль разыграть небольшой спектакль. Вот теперь он снова вспомнил о драматургии, о своей режиссерской профессии.

Движущей силой любого театрального представления является конфликт. Есть две противоборствующие стороны, непримиримые враги, и на их конфликте держится все представление. Если конфликт очень глубок и неразрешим — получается трагедия, потому что одна сторона обязательно должна погибнуть. Если конфликт не очень глубок, то получается драма. А если стороны конфликтуют из-за пустяка, недоразумения, получается комедия.

Бо решил поставить трагедию.

Как-то во время привала он тихо сказал русскому.

— Попроси разрешения у «иезуита» сходить за водой. У нас кончаются запасы.

— А чего это я должен у него спрашивать? — удивился русский.

— Так он же у вас главный, насколько я понял, — ответил Бо с предельной наивностью.

— У нас нет главного, — раздраженно пробурчал русский.

На следующем привале Бо прошептал «иезуиту»:

— Слушай, я хочу, чтобы меня вел ты. От русского так воняет. Вообще не понимаю, как вы можете подчиняться ему? Какой-то дикарь командует вами.

Первая стычка произошла именно из-за этого.

— Я поведу его сегодня, — сказал «иезуит» русскому.

— Пожалуйста, — обрадовался тот, но тут же сменил добродушие на подозрительность. — А с чего это ты так решил?

— Решил и все тут, — ответил «иезуит» с вызовом.

— Только не строй из себя главаря, — сказал русский. — Из тебя такой же главарь, как из меня поп.

— Это ты строишь из себя главаря, дикарь…

Словом, чуть не дошло до драки. Громила их остановил.

Поэтому на следующем привале Бо сказал громиле:

— Устал, парень?

— Ничего… — ответил тот.

— Ты крепкий и добрый, — похвалил Бо. — Обидно, что они тобой пользуются.

— Как это? — не понял громила.

— Ну едят-то все, а тащишь ты один.

Громила задумался.

— Но я самый сильный, — наконец нашелся он.

— Значит, ты и есть должен больше всех. Правильно?

Громила опять задумался.

Бо стало уже даже неинтересно, настолько легко ставился спектакль. Так искренне «актеры» играли свои роли.

Правда, жизнь богаче любого спектакля. Бо чуть не поплатился за свою режиссуру.

На следующем привале, как и было задумано, громила потребовал себе дополнительной еды.

Скандал начал катиться по запланированному руслу, бандиты уже двинули друг друга разок, уже хватались за оружие, уже должен был вот-вот прозвучать положенный в финале третьего акта трагедии выстрел…

— Я больше всех тащу и должен есть больше всех! Поняли?! — орал громила.

— Пусть ест! — орал русский.

— А я должен сдохнуть с голоду?! — орал «иезуит».

— Ну и сдохни!

— Ты сам сдохни!

— Убью!

— Это я тебя убью, мразь!

— Я должен есть больше всех, — упрямо повторял громила. — Бо сказал, что я должен есть больше всех. А я и сам знаю…

Драка мгновенно прекратилась. Бандиты разом обернулись к Бо.

Режиссер понял, что актеры вышли из-под контроля. Оправдываться не имело смысла. Они сейчас не понимали слов. Им надо было на кого-то вылить свою злобу. Они сейчас не помнили ни о том, что Бо единственный знает дорогу, ни о том, что за него можно получить выкуп. Они сейчас должны были кого-нибудь убить.

— Так я отдам тебе свою порцию, — сказал Бо спокойно. — Мне не слишком нравится человечина.

Бандиты завертели головами. Хватило намека. Они поняли, что против кого-то из них зреет заговор. Но вот против кого? Кому первому надо стрелять?

Ах, как слепы люди в гневе! Они совсем забыли о том, что еды у них на неделю, что есть кого-нибудь нет никакой необходимости. Но они один раз уже испробовали вкус запретного, тогда каждый наверняка подумал: только бы не я следующий! И теперь этот миг настал.

Бо оставалось только выбрать подсказку. Она должна быть точной. Она должна быть безошибочной.

— Я даже не знаю, чем русское мясо отличается от другого, — пожал плечами Бо.

Русский выстрелил сразу же. Громила завалился, как куль с картошкой.

Подсказка была не только верной. Она оказалась смертельной.

Следующим с дыркой в голове упал «иезуит».

Русский перешел на непонятный для Бо язык, наверное, на родной. Он бил ногами трупы своих мертвых коллег и орал что-то непонятное и злое.

Успокоился он только через два часа, когда они довольно далеко отошли от страшного места.

Русский был в раздумье. Теперь возвращаться в лагерь было нельзя. Ведь он прикончил двух бандитов, а остальные спросят с него за это. Но и на стоянку проводников идти тоже было опасно.