Сын славного города

Логран вернулся к костру и сделал тоже, что делал каждый раз, когда разжигал его с тех пор, как мысли снова исчезли, и остались только образа, смутные воспоминания, бездумные позывы делать то или это. Он взял острый камень, запасённый на случай потери ножа, и отрезал кусок мяса от оленьей туши. Мясо пахло. Поморщившись, он пристроил его на вертел и начал обжаривать. Когда вертел из деревянного прута сгорел, а мясо упало в костёр, он вытолкал его на край круга золы острым камнем и, немного подождав, съел. Нужно ещё – этого мало. Он свесил голову на грудь – сил мало, нужно ждать. Когда поднял голову, с миром опять случилось странное – стало темно, а костёр потух. Он не думал, это неважно и не нужно. Он сломал сучья, до коих мог дотянуться и разжёг костёр снова. Мясо пахло и шевелилось белыми крапинками. Это тоже не важно. Есть нужно. По телу проходили волны жара – он знал что делать, отвар был сделан и выпит, сразу после того, как было съедено горькое, тошнотворное мясо. Но это не важно – мясо есть мясо.

Снова всё изменилось, он не заметил как – опять светло и опять не горит костёр. А по всему телу сочится жёлтое. Он знал, что делать и делал это.

Он повторял всё снова и снова. Вода в ручье, дерево для крови на спине, отвар внутрь и отвар, что бы смыть жёлтое с тела. Вонючее мясо внутрь – когда мясо стало меньше чем белых червей, он перестал жарить мясо. Идя к ручью, он искал всё, что можно съесть и, найдя, съедал. Иногда обмывая это в ручье, иногда нет. Белые черви копошились без дела – он съел и их. Земляные черви попадались везде – их он тоже съел.

Однажды утром, когда жаркие солнечные лучи бросали его, то в невыносимый жар, то в страшный холод, он посмотрел на свои раны на левом плече – они болели постоянно, заставляя его, бешено рычать, чуть ли не всё время. Раньше. Теперь он не мог рычать. Из горла вырывалось только злое шипение. Горло болело и немного распухло.

Жёлтое на плече, сочится из ран.

Гной.

Это была первая мысль, первое слово в голове, за какое-то время – он не знал, сколько его прошло, знал только, что времени прошло немало…

Логран омыл раны отваром и коснулся пальцами своей спины – пальцы остались сухими. Гноя нет, крови тоже. Он ухмыльнулся и подсел к туше оленя, полной белых червей.

В какой-то момент, он стал находить, что не так уж они и плохи. В каком-то смысле, даже совсем не плохи – очень сочные опять же…

Девушка сидела на ветке, свесив ноги вниз и чуть наклонив голову. В просвете листвы, далеко впереди, виднелся дикарь, покрытый розоватыми страшными шрамами, сухими корками от ран, гнойными струпьями, коих теперь совсем немного. Очень худой дикарь, который сидел возле зловонной туши оленя и, выколупывая из неё червей, чуть ли ни горстями отправлял их в рот.

Дикарь улыбался, а его глаза злобно щурились и как-то совсем не по-человечески, сверкали чем-то злым. Сегодня, Лита смотрела на него с мистическим трепетом в своей душе.

Этот сопляк пугал её.

Он должен был умереть неделю назад. Но вместо этого явно шёл на поправку. Питаясь, чем попало, омывая раны отварами, выпивая эти отвары литрами, он продолжал обманывать смерть.

Рана на спине, уж это должно было убить его железно – он не мог её омыть. Вместо этого он рвал рану, срывал с неё засохшие корки, заставлял течь кровь. Каждый раз, снова и снова, оглашая лес диким рёвом, пока тот не превратился в хрип, он срывал корку с раны. Пока она не затянулась, оставив уродливую, рваную полосу розоватой кожи на спине – таких полос у него теперь по всему тел очень много. Однажды они превратятся в жуткие шрамы…, парень поднялся, погладил свой живот, заполненный такой пищей, что от одной мысли о ней, Лита чуть не стошнило.

Парень, нетвёрдым шагом, сжимая в руках два острых камня, двинулся куда-то в лес.

Девушка бесшумно спрыгнула наземь и последовала за ним.

Он пришёл на поляну, где остался лежать поверженный им волк. Парень выбрался туда, сел на корточки костей, что оставили от волка другие обитатели леса.

Юноша поднял с земли череп, полный белесых червячков и остатков плоти.

А потом раскинул руки в стороны и издал громкий, зловещий, искажённый хриплый рык.

Впервые за многие и многие годы, Лита осенила себя знамением Привы и отшатнулась от того, что увидела сейчас. Она ощутила страх, какой-то необычный, древний страх – парень казался одержимым, проклятым, словно в нём поселились все злые духи мира одновременно.

Это злобный хриплый рык…, Лита уходила дальше в лес, пока странный парнишка, безумный и невероятно живучий парнишка, не остался далеко за её спиной.

Она больше не хотела следить за ним.

Ни за какие деньги.

В этом пареньке, самом обычном, каких множество – всего несколько лет назад он был таким. Теперь, в этом пареньке, не осталось ничего от того, кем он был прежде. Безумный дикарь, зверь, утративший всё человеческое. Ничего, кроме первобытной ярости, в нём уже нет.

Вот что создаёт король? Вот что рождало таких как король, рождал Малый город?