Сын Тарзана

— Нума смотрит на нас, — ответил Акут, — но мы в безопасности, если не подойдем слишком близко. Он лежит на своей добыче. Брюхо его уже почти полно, иначе мы слышали бы хруст костей. Он следит за нами из любопытства. Он либо будет кончать свой обед, либо пойдет пить. Он не станет прятаться от нас, потому что сейчас мы для него не враги и не добыча. Но это прекрасный случай: ты научишься видеть Нуму. А ты должен уметь видеть Нуму, если хочешь жить в джунглях. Нума не трогает обезьян, когда нас много. Клыки у нас длинные и сильные, мы умеем сражаться; но когда нас немного, а он голоден, мы должны быть осторожны. Обойдем его, и ты познакомишься с запахом Нумы. Чем скорее ты выучишься узнавать этот запах, тем лучше. Но держись поближе к деревьям, ибо иногда Нума совершает непредвиденные поступки. Держи уши, глаза и нос открытыми! Помни всегда, что враг может скрываться за каждым кустом, на каждом дереве, в каждой заросли. Спасаясь от Нумы, не попади в зубы к Сабор, его подруге. Иди за мной!

И Акут стал обходить лужу.

Мальчик шел по его следам. Чувства его были напряжены, нервы натянуты. Вот это жизнь! Он забыл о своем решении выйти на берег у какого-нибудь другого порта и вернуться обратно в Лондон. Он думал теперь только о диких радостях жизни, о борьбе с могуществом обитателей джунглей, царивших в лесах и пустынях дикого материка. Он не знал страха. Но честь и совесть он знал, и они причиняли ему немало тревог, когда начинали бороться с любовью к свободе за обладание его душой.

Скоро мальчик почувствовал резкий запах хищника. Он улыбнулся. Что-то подсказало ему, что он узнал бы этот запах среди миллионов других запахов, даже если бы Акут не сказал ему, что лев близко. Было что-то странно знакомое в этом запахе, что-то сверхчувственно-знакомое, от чего короткие волосы встали у него на затылке и верхняя губа непроизвольно обнажила оскаленные клыки; он почувствовал, что все его мышцы напряглись, как бы готовясь к страшной битве; он испытывал удивительно приятное ощущение, какого никогда раньше не знал. Он стал другим существом — осторожным, проворным, ко всему готовым. Запах Нумы превратил мальчика в зверя.

Он никогда не видел льва, ведь мать запрещала ему ходить в зверинец. Он знал его только по картинкам и жаждал увидеть царя зверей во плоти. Он непрестанно смотрел через плечо Акута, надеясь, что вот-вот Нума встанет с добычи и обнаружит свое присутствие. Потом он замедлил шаги и немного отстал от обезьяны. Вдруг он услышал пронзительный крик своего косматого друга. Мальчик мгновенно повернул голову, и его охватил трепет восторга: полузакрытая кустами стояла перед ним красавица-львица; спина у нее изогнулась; сверкающие зеленоватые глаза глядели прямо в глаза мальчику. Их разделяло не более десяти шагов. Сзади, за спиной у львицы, стоял Акут и старался диким ревом отвлечь ее внимание от мальчика. Он надеялся, что мальчику удастся вскочить на дерево.

Но отвлечь Сабор было невозможно. Она глядела на мальчика. Он стоял между нею и ее мужем, между нею и ее добычей.

Это было подозрительно. Может быть, он таит какие-нибудь замыслы против ее повелителя, или, может быть, он хочет отнять их добычу. Львица была раздражена. Рев Акута злил ее. Она завыла и сделала шаг по направлению к мальчику.

— На дерево! — крикнул Акут.

Мальчик повернулся и кинулся бежать. Дерево было в нескольких шагах от него. Нижняя ветка была высоко над землей. Мальчик и львица прыгнули одновременно: мальчик — к ветке, львица — к мальчику. Как мартышка, вскочил он на дерево. Огромная лапа чуть-чуть задела его. Когти львицы сорвали тесемки, поддерживавшие его панталоны, и панталоны остались в лапах хищника. Мальчик полез вверх полуголый. Львица прыгнула снова.

Акут, сидя на соседнем дереве, громко кричал, награждая львицу самыми обидными прозвищами. Мальчик присоединился к своему другу. Целый поток ругательств обрушивался на голову врага. Но мальчик хотел пустить в ход более существенное оружие. Под руками у него не было ничего, кроме сухих веток. Он собрал их в охапку и бросил в оскаленную морду Сабор, совершенно так же, как это делал его отец двадцать лет тому назад, когда его преследовали эти большие кошки джунглей.

Львица немного постояла под деревом. Но убедилась ли она в бесполезности подобного времяпровождения, или просто погнал ее голод, она царственной походкой направилась в кусты к своему супругу и больше не показывалась.

Освободившись от врагов, Акут и мальчик спустились на землю, чтобы продолжать прерванное путешествие. Старая обезьяна упрекала мальчика в неосторожности.

— Если бы ты не думал так много о льве, который был у тебя за спиной, тебе удалось бы заметить львицу гораздо раньше, — сказал Акут.

— Но ты сам не заметил львицы и прошел близко-близко от нее, — сказал мальчик. Акут нахмурился.

— Так и погибают у нас в джунглях, — сказал он. — Всю жизнь мы осторожны, внимательны, но вдруг на минутку, на одну маленькую минутку, мы забываем осторожность, и… — Акут мимически показал, как зубы вонзаются в свежее мясо.