Сын цирка

– Да, в этот момент было страшновато – по крайней мере, немного странно, – уклончиво сказал Дхар. – Но думаю, что она мне что-то собирается показать.

– За ланчем? – спросил доктор Дарувалла.

Джон Д. пожал плечами; его явно выводили из себя все эти вопросы.

– Пусть он сам говорит, Фаррух. Перестань ему подсказывать, – сказала Джулия.

– Но он не говорит! – воскликнул доктор.

– Она сказала, что хочет, чтобы я подчинился ей, – сказал Дхар заместителю комиссара.

– Она хочет связать его! – воскликнул Фаррух.

– Она сказала, что ей этого мало, – ответил Дхар.

– Мало чего? – спросил доктор Дарувалла.

Официант принес лед, и Джон Д. поднес холодный брусок к губам.

– Положи лед в рот и соси, – сказал ему доктор, но Джон Д. лишь продолжал прикладывать.

– Она чуть не прокусила губу. – Это все, что он сказал.

– Вы добрались в диалоге до ее операции по смене пола? – спросил сценарист.

– Она нашла эту тему забавной, – сказал Джон Д. – Она рассмеялась.

К этому времени следы на нижней губе Дхара стали еще заметней, даже при свечах в Дамском саду; от укуса обозначились такие глубокие синяки, что губа превратилась из бледно-розовой в темно-фиолетовую, как если бы зубы миссис Догар оставили после себя клеймо.

К удивлению мужа, Нэнси налила себе второй бокал шампанского; детектив Пател был уже и так слегка шокирован тем, что его жена выпила один бокал. Нэнси подняла свой бокал, как будто предлагая тост для всех, кто находился в Дамском саду.

– С Новым годом! – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

«Старое доброе время»

Наконец им подали полуночный ужин. Нэнси лишь дотронулась до еды, которую в конце концов съел ее муж. Джон Д. не мог есть ничего острого из-за своей губы; он не сказал им ни об эрекции, которую вызвала у него миссис Догар, ни о том, что она сравнила его со слоном. Дхар решил, что расскажет об этом детективу Пателу позже, один на один. Когда полицейский встал из-за столя, извинившись за временную отлучку, Джон Д. последовал за ним в мужскую комнату и все ему рассказал.

– Мне не понравилось, как она выглядела, когда уходила отсюда. – Это было все, что произнес детектив.

Когда они вернулись, доктор Дарувалла сказал им, что у него есть план, как использовать колпачок от авторучки; для этого следовало подключить мистера Сетну, что прозвучало как непростое задание. Джон Д. повторил, что Рахул обещал ему рисунок.

– Это ведь поможет, да? – спросила Нэнси своего мужа.

– Должно помочь, – сказал заместитель комиссара.

Однако у него было нехорошее предчувствие. Он снова извинился перед сидящими – на этот раз ему надо было отойти, чтобы позвонить в криминальный отдел. Он приказал сотруднику службы наружного наблюдения всю ночь не спускать глаз с дома Догаров; если миссис Догар покинет дом, то офицер должен последовал за ней и доложить Пателу, в каком бы часу это ни случилось.

В мужской комнате Дхар сказал, что он не чувствовал, будто Рахул намеревался откусить ему губу, и что едва ли это было сделано осознанно – и вряд ли для того, чтобы напугать. Артист полагал, что миссис Догар просто не могла остановиться; и все это время, пока она держала его зубами за губу, он чувствовал, что транссексуал не в состоянии отпустить его.

– Она не хотела меня укусить, – сказал Дхар детективу. – Она просто не контролировала себя.

– Да, я понимаю, – сказал полицейский.

Он сопротивлялся искушению добавить, что только в фильмах у каждого убийцы есть явный мотив.

Теперь же, когда, стоя в фойе, он повесил трубку, до него донеслась заунывная песня. Музыканты заиграли «Старое доброе время»[112]; пьяные голоса даквортианцев убивали лирику. Пател не без труда преодолел толкучку в обеденном зале, потому что многие из представительниц женского пола покинули своих спутников и потянулись в бальный зал, подхватывая слова песни и пошатываясь на ходу. Двинулся туда и мистер Баннерджи, зажатый между женой и вдовой Лал; казалось, он мужественно настроен танцевать с обеими. Снялись с места и мистер с миссис Сорабджи, оставив за столом маленькую Эми.

Когда детектив вернулся к столу, Нэнси укоряла Дхара.

– Я уверена, что девчушке до смерти хочется еще потанцевать с тобой. И она совсем одна. Почему бы тебе не пригласить ее? Представь себе, что она чувствует. Ты сам это начал, – сказала ему Нэнси.

Ее муж подсчитал, что она выпила три бокала шампанского; не так уж много, но она никогда не пила – и она почти ничего не съела. Дхару удавалось не насмехаться; вместо этого он старался просто не замечать Нэнси.

– Почему ты не приглашаешь меня танцевать? – спросила Джулия Джона Д. – Думаю, Фаррух подзабыл об этом.

Актер молча повел Джулию в бальный зал. Эми Сорабджи провожала их взглядом.

– Мне нравится ваша идея насчет колпачка авторучки, – сказал детектив Пател доктору Дарувалле.

Нежданная похвала застала сценариста врасплох.

– Правда? – сказал Фаррух. – Дело в том, что миссис Догар привыкла думать, будто колпачок в ее сумочке, как всегда.