Сын цирка

Как профана-новичка в этом творческом процессе, Лоуджи не смущали такие словечки; он стремился извлечь из Гордона Хэтэвея предполагаемые эстетические принципы, которыми руководствовался режиссер в безумной горячке создания именно этого фильма. Даже новичок мог ощутить лихорадочный темп, с которым снимался фильм; даже неопробованные художественные чувства Лоуджи осязали ауру напряженности, с которой каждый вечер в обеденном зале клуба «Дакворт» подвергался ревизии сценарий.

– Я доверяю своему гребаному инстинкту рассказчика, приятель, – делился Гордон Хэтэвей со старшим Даруваллой, который всерьез прикидывал свою пенсионную карьеру. – Вот в чем гребаный ключ.

Какой же стыд испытывали Фаррух и его бедная мать, наблюдая, как во время обеда Лоуджи записывает каждое слово режиссера!

Что касается сценариста, чья общая с режиссером мечта о «качественной» ленте каждый вечер на его глазах катастрофически меняла очертания, то он был алкоголиком, чей долг в баре клуба «Дакворт» угрожал превысить ресурсы семьи Дарувалла; этот счет был чувствительным даже для, казалось бы, бездонного кошелька хорошо обеспеченной Промилы Рай. Сценариста звали Дэнни Миллс, и все начиналось с рассказа о супружеской паре, которая приезжает в Индию, потому что жена смертельно больна: у нее рак; они мечтали когда-нибудь побывать в Индии. Первоначально сценарий назывался предельно ясно: «Однажды мы поедем в Индию»; затем Гордон Хэтэвей изменил название на «Однажды мы поедем в Индию, дорогая». Это небольшое изменение привело к серьезному пересмотру всей истории, что погрузило Дэнни Миллса еще глубже в его алкогольный мрак.

На самом деле для Дэнни Миллса это был шаг вперед – начать с нуля. Это была, по крайней мере поначалу, его оригинальная история. А когда-то он был самым низкооплачиваемым литератором, работающим по контракту с киностудией; его первая работа, на студии «Юниверсал», оплачивалась по сто долларов в неделю, и все, что он делал, – это возился с уже написанными сценариями. Дэнни Миллсу доверяли больше как автору «дополнительных диалогов», чем как «соавтору сценария», а фильмы, снятые по его собственным сценариям (их было только два), не оправдали надежд – то есть с треском провалились. На данный момент он гордился своей «независимостью», означавшей, что у него нет ни одного контракта со студиями; однако это объяснялось тем, что студии считали его ненадежным, и не только из-за того, что он пил, но и из-за его репутации одиночки. Дэнни не нравилось быть игроком команды, и он становился особенно сварлив в случаях, когда до него над сценарием уже попыхтело с полдюжины творческих гениев. Хотя Дэнни угнетало то, что в результате вечерних капризов Гордона Хэтэвея он вынужден все переделывать, на самом деле очень редко когда ему приходилось возиться со сценарием, который, по крайней мере вначале, был его оригинальной работой. Вот почему Гордон Хэтэвэй считал, что Дэнни не на что жаловаться.

Нельзя сказать, что Дэнни внес хотя бы слово в «Большой сон» или в «Женщину-кобру», у него не было ничего общего ни с «Женщиной года», ни даже с «Опасным грузом»; он не написал ни «Изнасилование», ни «Газовый свет»; он не добавил и запятой «Сыну Дракулы» и не убрал ни запятой из «Фриско Сал»[32] – и хотя какое-то время он считался, по некоторым данным, сценаристом фильма «Когда незнакомцы женятся», это оказалось неправдой. В Голливуде он просто не играл в высшей лиге; по общему ощущению, «дополнительный диалог» – это максимум, на что он был способен, и поэтому он и приехал в Бомбей с бо́льшим опытом доводить до ума чужую бредятину, чем создавать что-то свое. Разумеется, Дэнни ранило, что Гордон Хэтэвей вовсе не относился к нему как к писателю. Гордон называл Дэнни Миллса «ремонтником», но, если честно, после того, как Хэтэвей начал менять сценарий фильма «Однажды мы поедем в Индию, дорогая», одним ремонтом там было не обойтись.

Дэнни представлял себе этот фильм как историю любви с неожиданным поворотом; «поворот» – это смерть жены. По версии оригинала, пара в последние дни перед смертью жены становится жертвой обмана со стороны заклинателя змей, лжегуру; от этого шарлатана и его дьявольской банды поклонников змей их спасает настоящий гуру. Вместо того чтобы делать вид, что лечит жену, истинный гуру учит ее, как с достоинством умереть. По мнению обывателя-продюсера или же его жены С. М. – во все сующей свой нос сестры Гордона, – в этой последней части не было ни действия, ни интриги.

– Несмотря на все ее просветление, эту жену все равно ждет гребаная смерть, не так ли? – сказал Гордон.