Сын цирка

Увидев, что доктор Дарувалла закрыл глаза, запрокинул голову и глубоко вдохнул воздух Дамского сада, напоенный ароматом цветов, мистер Сетна решил, что это Фаррух с удовольствием ощутил вечерний порыв ветерка, донесший до него запах цветущих бугенвиллей. Но старый парс ошибся. Дарувалла ощущал запах камфоры из жаровни, словно воспоминания о прошлом нуждались в дезинфекции и благословении.

6 Первый выбывший

Разлученные при рождении

Что касается Веры, молодой Фаррух не будет очевидцем еще более непрезентабельного поведения этой женщины; он вернется в школу в Вене, когда Вероника Роуз родит близнецов и одного оставит в городе, который она ненавидела, а другого заберет с собой. Это было шокирующее решение, но Фарруха оно не удивило; Вера была женщиной импульсивной, и Фаррух наблюдал за тем, как проходила ее беременность в месяцы муссонов, – он знал, сколь бесчувственной она могла быть порой. В Бомбее муссонные дожди начинаются в середине июня и длятся до сентября. Для большинства бомбейцев дожди несли облегчение от жары, несмотря на закупоренные и переполненные стоки. Только в июле закончились съемки этого ужасного фильма, и все это киношное отребье покинуло Бомбей – увы и ах, оставив в городе бедную Веру до окончания муссонов и на потом.

Она объяснила всем, что остается для «самоанализа». Невиллу Идену было безразлично, остается она или уезжает; он взял Субодха Рая с собой в Италию – макаронная диета, с удовольствием сказал Невилл молодому Фарруху, укрепляет выносливость в тяготах содомии. Гордон Хэтэвей пытался в Лос-Анджелесе довести до выпуска «Однажды мы поедем в Индию, дорогая»; хотя название фильма поменялось на «Умирающая жена», никакие повороты редактуры не могли изменить саму картину. Каждый день Гордон клял свою семью, которая навязала ему такую упрямую и бездарную племянницу.

Дэнни Миллс просыхал в частном санатории в Лагуна-Бич, штат Калифорния; санаторий слегка опережал свое время – практиковал интенсивную гимнастику в паре с грейпфруто-авокадной диетой. Дэнни также судился с компанией лимузинов, потому что продюсер Гарольд Роузен перестал оплачивать так называемые деловые поездки Дэнни. (Когда Дэнни не мог больше ни секунды оставаться в лечебнице, он вызывал лимузин, чтобы его отвезли в Лос-Анджелес и подождали, пока он не насытится от души обедом, состоящим в основном из говяжьих блюд вдобавок к двум-трем бутылкам хорошего красного вина, а затем лимузин доставлял его обратно в Лагуна-Бич, сытого, с языком, по форме и цвету напоминавшим сырую куриную печень. Всякий раз, пребывая на просушке, именно красного вина он жаждал прежде всего остального.) Дэнни писал Вере – поразительные клаустрофобные любовные письма, некоторые из них доходили до двадцати машинописных страниц. Суть этих писем всегда была одинаковой и понятной: что Дэнни «исправится», если Вера выйдет за него замуж.

Между тем Вера строила планы на будущее, предполагающие тесную связь с семьей Дарувалла. Ей предстояло укрыться в семье доктора Лоуджи вплоть до рождения ребенка. Заботы о дородовом состоянии и родах должен был взять на себя давний друг старшего доктора Даруваллы, престарелый и невезучий доктор Тата. Доктору Тате было несвойственно посещать своих пациентов по вызову, однако он согласился на это, учитывая дружбу со всеми Даруваллами и крайнюю возбудимость кинозвезды, которой приписывали ипохондрию. Хорошо, что было именно так, сказала Мехер, поскольку Вероника Роуз вряд ли доверилась бы вывеске со странноватым знаком над входом в клинику доктора Таты, где большими буквами было написано:

ГИНЕКОЛОГИЯ И МАТЕРИНСТВО

ЛУЧШАЯ ЗНАМЕНИТАЯ КЛИНИКА

ДОКТОРА ТАТЫ

Это было, конечно, разумно – утаить от Веры, что доктор Тата считал необходимым рекламировать свои услуги как «лучшие» и «знаменитые», поскольку она, несомненно, сделала бы вывод, что доктор Тата страдает от неуверенности в себе. И поэтому доктор Тата часто появлялся в резиденции уважаемого Даруваллы на Ридж-роуд; поскольку доктор Тата был слишком стар, чтобы безопасно водить машину, его прибытия и убытия, как правило, были отмечены наличием такси у подъезда дома Даруваллы, за исключением одного раза, когда Фаррух видел, как доктор Тата, споткнувшись, выбрался на дорогу с заднего сиденья частного автомобиля. Молодой человек не обратил бы на это особого внимания, если бы за рулем не сидела Промила Рай; рядом с ней на пассажирском кресле был ее якобы безволосый племянник Рахул – тот самый мальчик, чья сексуальная неопределенность так смущала Фарруха.