Сын цирка

Позабавившись таким образом, доктор включил последнее сообщение на автоответчике. Звонила женщина. Поначалу Фаррух подумал, что он ее не знает. «Это доктор?» – спросила она. Это был голос крайне измученного человека, пребывающего в неизлечимой депрессии. Она говорила так, будто ее рот был при этом широко открыт, как бы с постоянно отвисающей нижней челюстью. Голос был бесстрастным и невозмутимым, а акцент слишком явным – конечно, североамериканским, но доктор Дарувалла (который хорошо разбирался в акцентах) пошел дальше, предположив, что она с американского Среднего Запада или из канадских прерий. Омаха или Су-Сити, Регина или Саскатун.

– Это доктор? – спросила она. – Я знаю, кто вы на самом деле, я знаю, чем вы на самом деле занимаетесь, – продолжала женщина. – Скажите заместителю комиссара – настоящему полицейскому. Скажите ему, кто вы такой. Скажите ему, чем вы занимаетесь.

Телефон отключился не сразу, как если бы женщина в сдерживаемом гневе промахнулась, вешая трубку на рычаг.

Фаррух сидел в своей спальне – его била дрожь. Он слышал, как в столовой Рупа накрывает к ужину их обеденный, со стеклянной столешницей стол. Вот-вот она объявит Дхару и Джулии, что доктор дома и что можно приступать к их крайне запоздалому ужину. Джулия поинтересуется, почему он как вор пробрался в спальню. По правде сказать, Фаррух и сам чувствовал себя вором, не зная, однако, что именно он украл и у кого.

Доктор Дарувалла перемотал ленту и еще раз послушал последнее сообщение. Это была совершенно новая угроза, и доктор настолько сосредоточился на смысле услышанного, что чуть не пропустил самое главное в словах абонента. Фаррух всегда был уверен в том, что кто-нибудь неизбежно уличит его как создателя Инспектора Дхара; в этой части сообщения не было ничего неожиданного. Но при чем тут настоящий полицейский? Почему кто-то считает, что об этом должен знать заместитель комиссара Пател?

«Я знаю, кто вы на самом деле, я знаю, чем вы на самом деле занимаетесь». – Ну и что с того, подумал киносценарист. – «Скажите ему, кто вы такой. Скажите ему, чем вы занимаетесь». – Но почему? – спрашивал себя Фаррух. Затем неожиданно для самого себя доктор обнаружил, что все это время слушает одно и то же – начало сообщения, которое он чуть не пропустил: «Это доктор?» Он снова и снова прокручивал эти слова, пока дрожь в его руках не стала такой сильной, что он перемотал ленту назад, вплоть до аргументов Балраджи Гупты в пользу немедленного выпуска на экраны нового фильма про Инспектора Дхара.

«Это доктор?»

Сердце доктора Даруваллы никогда еще так не замирало. Не может быть, что это она! – подумал он. Но это была она – Фаррух был уверен в этом. Сколько лет прошло – такого не могло быть! Но конечно же, понял он, если это была она, она все узнает; включит интеллект и все вычислит.

И в этот момент в спальню влетела его жена.

– Фаррух! – сказала Джулия. – Я и не знала, что ты дома.

Но я не «дома», подумал доктор, я в очень, очень чужой стране.

– Liebchen, – тихо сказал он своей жене. Всякий раз, когда он выражал нежность по-немецки, Джулия знала, что он либо настроен на ласку, либо попал в беду.

– Что случилось, Liebchen? – спросила она его.

Он протянул руку – она подошла и села рядом, достаточно близко, чтобы почувствовать, как он дрожит. Она обняла его.

– Пожалуйста, прослушай это, – сказал ей Фаррух. – Bitte.

Когда Джулия слушала первый раз, Фаррух видел по выражению ее лица, что она совершает его ошибку; она слишком сосредоточивается на содержании сообщения.

– Не обращай внимания на то, что она говорит, – сказал доктор Дарувалла. – Лучше подумай, кто это.

Только на третий раз Фаррух увидел, как стало меняться лицо Джулии.

– Это она, не так ли? – спросил он жену.

– Но эта женщина гораздо старше, – быстро сказала Джулия.

– Но прошло двадцать лет, Джулия! – сказал доктор Дарувалла. – Теперь она и должна быть гораздо старше! Она и есть гораздо старше!

Вместе они еще несколько раз прослушали запись. Наконец Джулия сказала:

– Да, я думаю, что это она, но какая связь между ней и тем, что сейчас происходит?

В холодной спальне, в своем похоронном темно-синем костюме, к которому был комически присовокуплен галстук с ярко-зеленым попугаем, доктор Дарувалла, не без приступа страха, догадывался, какая тут связь.

«Прогулка по небу»