Сын вечности

Я прихожу в себя и вижу, что четверо послушников наставили на меня жезлы. Как расстрельный отряд. Запястья у меня скованы над головой, руки болят. Голова раскалывается еще хуже, чем когда я впервые вызвал огонь. Поверить не могу, что доверял Нессу, двуличному гаду, который сыграл на моих страхах и желании сбежать с войны. Он меня просто соблазнил.

Не представляю, где я; тишину нарушает только вой золотоволосой гидры. Еще одна жизнь, которую оборвут.

Может, я сделал эту войну еще хуже. Если бы я не полез в драку и просто сидел в Нове, занимаясь своими делами, Брайтон бы никогда не оказался в поле, и мне не пришлось бы сближаться с человеком, который совершал страшные преступления для самой жестокой суки в городе. Я не знаю, что случилось после того, как Несс вырубил меня урной, но надеюсь, что Брайтон, Пруденция и Чароходы в порядке. При мысли о том, что будет дальше, меня трясет, но лучше уж я, чем брат. Я хреново спасаю жизни, но пожертвовать собой тоже героический поступок.

Входят Луна и Несс.

– Как низко ты пал, мое маленькое чудо, – говорит Луна, вертя в руках нож конца, которым она надеется навсегда погасить пламя феникса. – Кеон был гением, первым из многих призраков. И хотя Батиста предал меня, попав под влияние худшего предателя, все же он сумел создать армию, которая много крови мне попортила. А что сделал ты? Сил-то у тебя много, а вот огня нет.

– Может, моя следующая жизнь впечатлит тебя сильнее?

– Ты не должен был переродиться, но это хороший урок для меня. Когда я убила Батисту ножом конца, это оказалось не смертельно. Я не придала этому значения, потому что фениксы умирают от прикосновения ножа, даже если их просто ткнуть в живот. Поскольку тело призрака остается человеческим, он истек кровью, но я не прервала цепь перерождений. Несс рассказал мне, что ты не помнишь прошлые жизни Кеона или Батисты, и, я уверена, именно я лишила тебя этих способностей.

Значит, дело не в экспериментах Батисты с подавляющими силу зельями. Значит, я могу умереть навеки, если она заколет меня ножом конца.

– Ты послужил моей цели, – говорит Луна. – Ты показал предел силы, которого может достичь призрак. Как приятно, должно быть, летать на огромных крыльях и жить вечно. – Она протягивает руку с ножом, и Несс хватает костяную рукоять. – К счастью для тебя, моему клиенту ты нужен живым, хоть мне очень хочется уничтожить тебя раз и навсегда. Но чем ты слабее, тем лучше для всех.

Ко мне подходит Несс.

В руках вспыхивает пламя, но у меня не получается бросить огненную стрелу. Если Луне не хватает эффектности, я покажу ей человека, который не сдается без боя. Я взлетаю как можно выше, почти бьюсь головой об потолок. Цепи не дают мне улететь, но теперь я могу опустить руки и залить комнату огненным дождем. Послушники бросаются врассыпную; я почти достаю до Луны, но Несс подпрыгивает и рассекает голую кожу у меня на щиколотке. Жгучая боль поднимается по ноге, ее охватывает металлический серебряный свет, заметный даже сквозь плотные джинсы. Крылья тают в воздухе. Я падаю и больно ударяюсь порезанной ногой, цепь выдергивает левую руку из плеча.

– Вставай, – говорит Несс.

– Убей меня, – отвечаю я. Если у него есть хоть толика совести, он быстро меня прикончит и спишет все на несчастный случай. Если я смогу возродиться в человека, у которого останутся воспоминания Кеона, то он продолжит его работу, а все, чего я хочу, это чтобы война умерла вместе с Луной, когда Чароходы ее убьют.

– Вставай, – повторяет Несс.

– Не могу. – Нога болит так, будто ее раз за разом режут ножом.

Луна приказывает послушнику помочь мне, но Несс его отгоняет. Бросает кинжал на пол и грубо дергает меня наверх, припечатывая к стене. Глаза у него красные. Хотелось бы думать, что в его взгляде есть доля сожаления, но однажды я ему доверился – и попал сюда. Он прикусывает губу, и я съеживаюсь. Он проводит ножом мне по груди, я кричу ему в лицо, плачу и плююсь. Внутри все горит, как будто я плавлюсь. Он режет и с другой стороны. Две раны жжет так, что я вырубился бы от боли, но она накатывает каждые несколько секунд, заставляя оставаться в сознании.

– Великолепно, мое настоящее чудо. – Луна забирает у Несса кинжал. – Я очень тобой горжусь, как и всегда.

Она приказывает послушникам заковать мне ноги, хотя и не ждет, что моя сила восстановится так скоро.

Спустя пару минут я остаюсь один.

Каждый раз, когда мне начинает казаться, что я исцеляюсь, боль усиливается вдвое, втрое, и я кусаю губу до крови. Я истекаю по́том, как будто пламя ест меня заживо, и молюсь ночным небесам о быстрой смерти. Кровь пропитывает рукава и низ рубашки, стекает по ногам и капает на пол. Я кричу, прошу о помощи, но знаю, что всем на меня плевать. Я напоминаю себе, что с Брайтоном все в порядке, потому что у меня хватило храбрости его спасти, но теперь из-за этого я обречен на вечные страдания. Время идет, а боль никуда не девается.

Слабенькая песня феникса просит меня выжить, но я устал от музыки и хочу, чтобы мой огонь погасили навеки.

Тридцать четыре. Многоликий. Несс