Сын ведьмы

Тут он умолк, ибо больше не знал ничего о прошлом кромешника, некогда носившего имя Хрольв. Но и сказанного оказалось достаточно. Поломанный медленно опустил руку, не двигался и лишь через время стал медленно говорить каким-то почти мечтательным голосом. Да, он прибыл сюда ради дерзкого подвига, и не один, а с прославленным героем Стурлаугом, побратимом самого Хрольва и другом. Стурлауг шел первым, он даже проскочил через каменные жернова, которые вращала подвластная Кощею ведьма Чорр, синяя от рисунков на ее теле и лице. А он, Хрольв, задержался на миг, желая подхватить золотые фигурки для игры в хнефатафл94, уже и коснулся их… Но нельзя воровать принадлежавшие Кощею сокровища. Вот Бессмертный и схватил его, швырнул о камни, сломав спину. Но Хрольв был еще жив, и Кощей сделал его кромешником, назвал Поломанным, заставил служить себе. А вот побратим его Стурлауг успел скрыться…

Казалось, Хрольву доставляло невероятное удовольствие вспоминать и рассказывать все это. Медленная речь, красивые иносказания, витиеватые обороты с кеннингами и особым ритмом повествования. Малфриде хотелось завизжать от его неторопливой болтливости, но она молчала, так как заметила, что с каждым словом Поломанного, с каждой его фразой затаившиеся за ним порождения тьмы словно растворяются, исчезают во мраке. И еще она поняла, что он говорит на языке северян-скандинавов. Она хорошо его понимала, поэтому и спросила, когда тот на миг умолк:

– Хрольв, ты был скальдом95 в прошлой жизни?

Мокей, почти успевший облачиться в свои потрепанные одежды во время долгого повествования Поломанного, резко вскинул руку, заставляя ее умолкнуть, и весь напрягся. Казалось, сейчас он бросится на Хрольва, чтобы вступить с ним в схватку, и еще неясно, кто победит, если тот снова приманит свое воинство тварей. Но Поломанный вдруг начал издавать некие квакающие звуки – так он смеялся.

– Да, да, вспомнил: я был скальдом! Великим скальдом, который сидел на пирах по правую руку от правителей. И мне подавали полную чашу браги, чтобы промочить горло. О, как бы я хотел однажды еще раз испробовать хмельной браги!..

– Тогда идем с нами, – пленительно улыбнулась ему Малфрида. – Идем наверх, где тебя помнят, где о тебе слагают саги. И где тебе снова нальют полную чашу.

Это было уже слишком. Мокей покосился на нее через плечо, понимая, что так лихо лгать кромешнику – это явный перебор. Одного он не учел: где-то в мире людей о Хрольве и впрямь существовала сага, и сейчас тот словно почувствовал ее отголосок.

– Мы сможем выйти? – спросил он почти буднично.

– А кто нам помешает? – отозвался Мокей. – Хозяину сейчас явно не до нас. Он ждет гостя, который для него важен.

Хрольв опять издал звуки, отдаленно напоминающие смех. И довольно произнес:

– Веди, Рубец. Ты недавно побывал в светлом мире и должен хорошо помнить дорогу.

Малфрида все еще не верила, что у них получилось. Она шла по подземельям среди столбов и нависающих со сводов выступов, она покидала это место с двумя кромешниками и при этом была просто женщиной. О, скорее бы они вышли! Сколько им идти? Будучи лишена чар, она уже не представляла, как они сюда проникли. Но затем впереди показалась огромная пещера с расселиной наверху, а внизу – перекрытое навалом из глины подземное озеро. Она узнавала места и начинала надеяться.

И тут какой-то чудовищный звук пронесся по подземелью. Он был такой силы, что они пригнулись, замерли, ожидая чего угодно. Но потом настала тишина.

– Что случилось с моим сыном? – прошептала Малфрида дрожащим голосом. Кажется, она готова была кинуться назад, но Мокей ее удержал.

– Опомнись! Ты сейчас человек. А у Добрыни уже имеются силы от хозяина Кромки. Он справится.

Ей так хотелось ему верить! А еще она понимала, что женщине нельзя вмешиваться в дела сильных мужей. Пусть один из них и нелюдь.

– Идем, – увлекал за собой Мокей.

Они ступили на глиняные навалы, бывшие некогда собственным неживым воинством Мокея, перешли по ним через подземное озеро. Глина была скользкой, Малфрида оступалась, могла бы и упасть, но сильная рука кромешника поддерживала ее и вела. Надо же, на кого ей пришлось положиться в этот миг! На былого врага… на недавнего сладкого полюбовника.

Потом они вступили в мастерские чакли. Бывшие мастерские, ибо сейчас тут было тихо и темно. Так темно, что Малфриде не верилось, что по пути сюда она видела горящие горны, возле которых трудилось немало неуклюжих, словно созданных из каменной породы, мастеров чакли. Они ушли? Прорыли в земле проходы поглубже, чтобы им уже никто не помешал? Так говорил ранее Даа. Бедный мальчишка Даа. Малфриде, как женщине, стало его жаль… Шаман хотел помочь им, готов был и собой пожертвовать, а она, увы, не смогла оживить его. Значит, не судьба.

Они почти миновали проход над опустевшими мастерскими, когда вдруг раздался глухой гул, скалы содрогнулись и начали рушиться.

– Скорее! – крикнул Мокей и кинулся вперед.