Сын ведьмы

Русская пехота успела очухаться от неожиданного удара с фланга и поднялась в контратаку. Остатки первой роты ринулись с холма впереди всего батальона. Солдаты слышали, что в покинутых окопах кто — то ведёт геройский бой. Неужели, часть роты выжила и вступила в неравную схватку с врагом?! Там же одни раненые остались! Братцы, стыдно — то как— мы же товарищей бросили!

Сильно прореженный штурмовой отряд немцев не мог остановить хлынувшего с вершины холма потока штыков. Вместо растерянных, оглушённых артобстрелом, окруженцев, на врага накатила бурлящая волна разъярённых бойцов. Теперь всё было за русских: высота, пологий голый скат холма не позволил немцам зацепиться; подавляющий численный и огневой перевес; а главное— ярость, с какой русские бросились в штыковую атаку. В ходе скоротечного боя, Ширков и комбат еле успели спасти пленного немецкого офицера от солдатской расправы. На остальных времени не хватило— не брали обозлённые бойцы пленных.

И ещё хорошо, что легко раненного командира немецких штурмовиков успели сразу под конвоем в лазарет отправить. Не то бы, когда солдаты увидели, что все оставленные ими раненые товарищи убиты, то гадского офицера разорвали бы в клочья. Ведь картина предстала жуткая: оказывается, группка израненых русских солдат вступила в неравный рукопашный бой с полуротой немцев, занявших окопы. И— о чудо! — изрубила супостатов в кровавый фарш. Тела русских солдат были пробиты пулями, исколоты штыками, но герои лежали поверх безобразных куч человеческих запчастей: отрубленные головы, руки, разваленные страшными ударами стальных клинков тела— устилали дно траншеи до середины позиции роты.

А здесь, прямо на бруствере окопа, уложены друг на друга рядками, словно брёвнышки в стенке, заледенелые трупы немцев. В амбразуре «дота мертвецов» кипел паром раскалённый ствол «Максима». Две пулемётные ленты, со стреляными гильзами, ещё шипели злыми змеями на снегу, а внешняя сторона «стены» дота испещрена сотнями пулевых отверстий.

И всюду лишь трупы: в залитой кровью траншее, на заснеженном поле, в колючей паутине проволочных заграждений. Только вдали видны заползающие в австрийские окопы серые «тараканы».

Когда русская пехота хлынула с холма, Алексей сделал свой выбор. Он предпочёл отправиться в медпункт, спасать истекающих кровью раненых. Жизни русских солдат для него ценнее, чем контроль «мёртвого поля». Казак понимал, что оставь он австрияк на поле, командование прикажет штыками выбивать противника с позиции, ведь в воронках их ружейно — пулемётным огнём не достать, да и артиллерии сильной в батальоне нет, чтобы поле перекопать. А стоит ли этот кусок ничейной землицы пролитой солдатской крови? Что даст тупое взаимное истребление? Штабные стратеги побалуют офицерскую спесь. Поквитаются солдатскими жизнями за глупый просчёт— обошли их немцы с фланга, по льду, через болото. Безусловно, победа на нейтральной полосе сегодня была бы за русским батальоном, у австрийцев настроение уже не боевое, и офицеры все полегли. Но сколько, после штыковой мясорубки, останется от батальона целых солдат? Алексей понимал, что всех раненых он спасти не сможет, а до лазарета живыми и половины не довезут. Стоит ли, ради наград, отдавать человеческие жизни?

Собственного кровожадного демона в душе Алексей сегодня накормил до отвала, не избаловался бы теперь, не возжелал бы регулярных жертвоприношений. Алексей с омерзением зашвырнул окровавленный топор далеко в поле и метеором полетел по ходу сообщения к медпункту.

Санитар успел занять пост, прежде чем солдаты впрыгнули в окопы. Никто не видел пулемётчика, устлавшего трупами белый саван поля. А ведь стрелок должен быть среди живых! Однако все догадывались, кто умеет так метко стрелять— был уже прецедент, и на этом самом месте был!

Командиры, распределив бойцов по позиции, сразу отправились в медпункт. Никто из солдат не решался заглянуть внутрь «пещеры отшельника». Совестно мужикам в глаза казаку смотреть, да, честно сказать, и… боязно как — то. Ведь не понятно, как шаману удалось поднять в рукопашную атаку раненых солдат. А как они сумели порубить в капусту кучу супостатов, вообще уму непостижимо! На телах русских солдат живого места нет, все пулями пробиты, штыками исколоты. Вот это рубка шла в траншеях!

Когда поручик Ширков и майор Вольдшмидт вошли в медпункт, санитар в белоснежном, словно накрахмаленном, халате, прервал перевязку раненого и обернулся:

— Здравия желаю, Ваше благородие, — каким — то уж очень усталым голосом поприветствовал офицеров ссутулившийся казак. После пролетевшей бури ярости, в душе Алексея воцарился мёртвый штиль. Никогда парнишка так ещё не уставал. Если раньше Алексей порхал над волнами гравитации, словно яхта по простору океана, ловя парусом сильные порывы ветра, то сегодня ему, похоже, пришлось грести веслом, лавируя на байдарке в стремительном горном потоке.

— Твоя работа? — кивнул в сторону кровавого побоища майор.