Сын ведьмы

Пули с чавканьем нырнули в плоть, даже кровь выступила на месте пробоин в шинелях. Однако тела с места не сдвинулись!

Из — за спины молчаливых русских, бабочкой выпорхнул топор и по самый обух врубился в череп офицера, лишив отряд немцев командира и остатков храбрости. Ощетинившись штыками, пехотинцы попятились вглубь хода сообщения. Взметнувшаяся снежная метель закружила снег вокруг отряда. Видимость упала до нуля. Ледяные снежинки царапали щёки, залепляли глаза.

Русские превратили робкое отступление врага в паническое бегство. Мертвецы дружною толпой бросились преследовать немцев. Трупы высоко подпрыгивали над выставленными штыками и плюхались на железные каски. Даже если кто из немцев и успевал наколоть падающее тело на штык, то уже ни высвободить винтовку из «мёртвого» захвата, ни удерживать груз над головой, был не в силах. А следом за русскими мертвецами в мешанину копошащихся тел влетел злой снеговик с топором и смясорубил немецкий взвод в фарш!

Из узкого хода сообщения визжащий серый клубок тел выкатился в более просторную траншею первой линии обороны. Но от этого немцам легче не стало. По мере движения, незначительные потери русских, с лихвой, восполнялись ранее павшими в бою солдатами, а вот немцы терялись безвозвратно.

Пули не брали «оживших» мертвецов, их тела могли лишь застрять в штыках противника. А снеговики с топорами (конечно же, они казались массовым явлением!) прыгали в самую гущу мясорубки, скрываясь под белым покровом кружащейся метели. Это только Алексей видел врагов колдовским зрением, немцам же надо было снег из глаз сначала выковырнуть, а уж потом пытаться различить белый силуэт на белом мельтешащем фоне. Снеговик кромсал немцев быстрее, чем Алёша Попович раньше дрова строгал.

Спасаясь от накатывающего по траншее убийственного снежного кома, остатки немецкой роты нашли единственно правильное, спасительное решение. Солдаты выскочили из опрометчиво занятых русских окопов и рванули по полю, в сторону своих позиций.

Алексей добил топором последних зазевавшихся «героев» и убрал контроль гравитационного воздействия над окружающими телами. Пурга мгновенно стихла, снежинки плавно опустились на землю. Русские солдаты, наконец, обрели заслуженный покой.

Что — то врагов было маловато? — задумался Алексей и окинул взором дальние подступы.

На поле, у заграждений из колючей проволоки, копошились сотни австрийцев. Беглецы в рогатых касках, встречным потоком, застопорили их движение. Удирающие немцы со страху сигали через «колючку», запутывались и дрыгали ногами. Австрийская пехота залегла за линией наполовину уже порезанных заграждений, не решаясь продолжать атаку— уж больно прытко немцы драпанули из занятых окопов. Офицеры безуспешно пытались выпытать у беглецов истинную причину паники. Дикие вопли об оживших мертвецах и злых русских снеговиках с топорами, как — то не воспринимались военной интеллигенцией всерьёз.

Алексей повернул голову в сторону холма. Прорвавшие оборону немцы обстреливали батарею Щетинина с тыла, не давая ей открыть огонь по атакующим в лоб левый фланг австрийцам. Но откуда же взялись на позициях роты Ширкова немцы? Не из — под земли же они вылезли. Алексей, на всякий случай, просканировал окрестности на предмет тайного подкопа, но гравитационных пустот не увидел. Зато его взгляд зацепился за вытоптанную полосу снега, что тянулась, словно шершавая сброшенная змеиная шкура, из глубины лесного болота к краю траншеи. Разрушенный артиллерией пулемётный дот скалил в небо обломанные брёвна, будто осколки зубов, но укусить огнём уже никого не мог.

— По лесу обошли, с фланга, как я летом роту Ширкова провёл! — в сердцах стукнул кулаком по брустверу окопа Алексей. — Мороз сковал болото льдом!

«Теперь враги окружат русских и поквитаются за давний разгром. Однако без подкрепления, немецкий штурмовой отряд долго на обратном склоне холма не продержится. Надо не дать австрийскому батальону занять русские траншеи. Вот только против такой толпы одним топором и кучкой мёртвых солдат оборону не удержать.»

Картина боя теперь стала ясна. Немцы придавили русскую пехоту огнём артиллерии, разрушили пулемётные доты и ударили штурмовой группой во фланг. Часть роты закрепилась в окопах, остальная пошла в тыл артиллеристам. Русские, отстреливаясь, отступили на холм (проще говоря, драпанули, даже раненых и санитара бросили!). Горькая обида за товарищей кольнула душу пацану, но он — то отступать не будет. Казак покажет, как надо воевать! А, если придётся, то и умирать «за други своя»! Ведь, уступи сейчас Алексей свой участок фронта, и всему русскому батальону конец!

— Зря вы, немчики, законы цивилизованной войны порушили. Хотите пленных и раненых безнаказанно штыками резать, так я вам покажу… дикую войну. Теперь я в полную силу биться буду!