Сын ведьмы. Дилогия (СИ)

— Да ты, батенька, стал идейным анархистом, — невесело подвёл итог Кондрашов, поняв, что переубедить наивного мечтателя логическими доводами не получится. — Только нет нигде в мире анархистского государства, не выстоять хаосу против железной дисциплины.

— Мы свой, мы новый мир построим! — загорелись энтузиазмом глаза юного революционера.

— Кто был ни чем, тот станет всем, — криво ухмыльнулся капитан. — Уже подобное проходили, во французскую революцию. Только потом этот лозунг переродился в: «Грабь награбленное».

— Так атаманов надо выбирать правильных, — указал на просчёты старой революции образованный современник.

— Где же таких… праведных — то столько набрать, — грустно вздохнув, легонько стукнул честного парня в плечо капитан. — Если бы ты в контрразведку пошёл, то легко и себя и товарищей от беды спас.

— Я и так спасу, — нахмурившись, пробурчал под нос казак.

— А вот самодеятельности мне в полку не надо, — погрозил пальцем капитан. — Освободишь товарищей, но подальше от линии фронта. Только поклянись, что не станешь потом против царя ничего дурного злоумышлять.

— Так не враг же я братам — казакам, они на фронте за самодержца жизни кладут, — потупился революционер. — Нет, до великих идей анархии общество само дозреть должно. Я буду лишь источником света в тёмном царстве. Клянусь просвещать народ и ничего боле. Долог путь к истине. Царь может пока спокойно править.

— Ну, спасибо, что разрешил династии Романовых править, — превратил всё в шутку жизнерадостный капитан, хотя сам принял клятву странного казака всерьёз — глаза мальчишки не лгали. — Теперь поехали на судилище. Приговору особо не обижайся, не горячись зря, формально всё по закону империи будет — я прослежу.

С переднего края фронта вышли в сопровождении пехотного взвода. Впереди ехал на коне Кондрашов. У луки седла капитана гордо шагал, высоко подняв голову в чёрной папахе, казак Ермолаев. Затем шёл поручик Ширков, возглавляя взвод с винтовками на плече, примкнутые штыки грозно сверкали на солнце треугольными гранями. Когда вошли в посёлок, солдаты не начали, по — обыкновению, горланить походную песню, а перешли на чёткий строевой шаг. Подошвы сапог выбивали пыль с дорожной полосы, угрюмым стуком оглашая пустынную улочку. Глухое эхо заметалось среди изб, стучась в окна и двери.

Вслед за отрядом потянулись в центр посёлка люди. От лазарета ковыляли, опираясь на костыли и палочки, раненые. Тыловики бросали дежурные дела и тоже со всех окраин спешили к штабу.

Алексея нагнал фельдшер Печкин и, дёрнув за рукав, громко поведал новости, чтобы и капитан услышал:

— Ты чуток продержись Алексей, Роман Васильевич на передовую поскакал, постарается убедить командование полка пересмотреть ошибочное решение трибунала.

Печкин, хоть регулярно и писал доносы в контрразведку, но вины за собой не чуял. Ведь это он с первым санитарным обозом отправил весточку капитану Кондрашову, что на Алексея жандармы охоту устроили. Потому и успел вовремя прибыть контрразведчик на место расправы. А уж теперь капитан ценного казака в обиду не даст.

Только вот у злодея Хаусхофера тоже свои информаторы имелись, и палач спешил привести приговор в исполнение, пока штабное начальство не передумало. Конечно, зря он знаменитого казака в одну связку с вредным анархистом увязал. Но уж очень хотелось до проклятого казачьего шамана дотянуться, много нервов он Хаусхоферу попортил. Однако жалеть об ошибке поздно, надо побыстрее заканчивать аттракцион. Городской жандарм не позволит капитану Кондрашову самоуправствовать. А командир полка, получив записку от родственничка из города, вмешиваться в процесс не станет. Только и долго делать вид, что сильно занят на передовой, тоже не сможет — Хаусхоферу придётся с казнью поспешить. За что инициатора крайних мер могут слегка пожурить, но то уже мелкие издержки процесса. Главное — враги будут казнены, а недруги напуганы. Смертельно опасный Хаусхофер заставит себя уважать!

Прознав о доставке последнего осуждённого, главный жандарм вывел остальных двух революционеров на площадь и поставил спиной к бревенчатой стене амбара. Жандармы двумя пятёрками расположились по флангам, а отделение солдат комендатуры выстроилось параллельно стене, в десяти шагах. Внутри квадрата метался возбуждённый штабс — капитан.

— Требую передачи преступника под юрисдикцию полевого трибунала! — нервным криком встретил прибытие отряда на площадь распорядитель казни и обернулся за поддержкой к поручику жандармерии.

— Господин капитан, вы обещали провести всё по закону, — надув щёки, напомнил жандарм.

Котов занял позицию рядом с фельдфебелем, командиром расстрельной команды.

— Я здесь только наблюдатель, — ехидно улыбнувшись, развёл руками Кондрашов, так и оставшись в седле, словно заняв позицию на наблюдательной башне.

Поручик Ширков построил солдат в две шеренги позади комендантского отделения. Винтовки пехотинцы держали на плече, но примкнутые штыки сильно нервировали жандармов.

— Господин поручик, зачем вы привели в посёлок вооружённый взвод? — нахмурил брови Котов.