Сын Ветра

– Он никуда не уйдёт. Хочешь, говори при нём. Не хочешь, убирайся. Что тебе надо? Спрашиваю в последний раз.

– Коммуникатор, – Тиран сделал шаг вперёд.

– На, держи.

Паук протянул ему уником:

– Свой потерял, что ли? Разбил?

– Коммуникатор с гиперблоком, – уточнил Тиран.

Что я делаю, ужаснулся он. Что?! Ужас был липким и сладким, как апельсиновый леденец. Он таял во рту, и хотелось добавки.

– Держи, говорю. Есть гипер.

– Чистый коммуникатор. Такой, чтобы не отследить.

– Чистый, – в глазах Паука мелькнул интерес. Кажется, он впервые увидел в Тиране человека, а не ходячую функцию. – Гипер не отслеживается, ты это знаешь.

– Гипер не отслеживается. Отслеживается факт вызова. Отслеживается вызываемый абонент. Отслеживается время разговора.

– И ты хочешь, чтобы все это осталось тайной? Секс по уникому, да?

– Государственная измена.

– Хорошее дело, – кивнул киноид. – Пойдём на колбасу, все трое.

Паук щёлкнул его по уху:

– А ты молчи. Тебя здесь нет.

– Нет, – согласился киноид. – Ты не щёлкай, ты чеши.

Паук наклонился к модификанту, указал на Тирана:

– Чем от него пахнет?

– Охотой, – киноид шумно принюхался. – Он идёт по кровяному следу. Кажется, у него крышу снесло. Точно, снесло, мамой клянусь.

– Ты дашь мне коммуникатор? – перебил их Тиран. – Ты, бог связи? Ты, у кого взысканий больше, чем правительственных наград! Или я зря пришёл?

– Зачем он тебе?

– Мир буду спасать. А может, не мир, а мальчика.

– Сколько лет мальчику?

– Четыре. А может, семь. Черт его знает, сколько, трудно сказать.

– А жопу свою спасать будешь?

– Буду. В третью очередь.

– Правда, – вмешался киноид. – Паук, он не врёт. Дерьма не чую, нет.

– В третью очередь, – повторил Паук. На его бритом черепе выступили капельки пота, глаза сузились, превратились в щёлочки. – А скажи-ка мне, начальник… Зачем к тебе бабу-телепатку приставили? Скажешь правду, дам машинку.

Тиран улыбнулся:

– Т-телохранитель. Ты про жопу спрашивал, а она спец по головам. Бережёт мою голову, чтобы враг не залез.

– Какой тут враг? Откуда?

– Мало ли? Вдруг Скорпион приползёт?

Киноид заскулил. Паук замолчал.

– На тебе Скорпион висит? – после долгой паузы спросил он. – За какие грехи?

Всё, подумал Тиран. Назад дороги нет.

– Сякко обвиняет меня в гибели доктора Ван Фрассен. Не думаю, что вы знакомы.

– Не думает он, – со странной дрожью в голосе буркнул Паук. – Он, значит, не думает. Его, значит, обвиняют. За дело или как?

Тиран наклонился вперёд:

– Что ты знаешь про Шадруван? Про Саркофаг?

– Про Шадруван, начальник, я знаю всё. Вплоть до бомбардировки не скажу, кем.

– Меня здесь нет, – напомнил киноид.

– Я пытался остановить бомбардировку, – Тиран сел на пол, напротив койки, скрестил ноги. Колени сразу заныли. – Пытался организовать эвакуацию. Ничего не получилось. И да, это я послал доктора Ван Фрассен на Шадруван. Проклятье! Я послал туда всю экспедицию, в полном составе! Почему они казнят меня только за Регину? Скорпион? Слали бы уже дюжину, что ли?!

– Тихо, – велел Паук.

Сыграв на сенсорах замысловатую мелодию, он протянул Тирану коммуникатор, который держал в руке:

– Вот. Чистый. С гипером.

– Кому ты звонил? – заинтересовался киноид. – Кому, Паучище?

– Не твоё дело.

– Нет, кому? Если с чистенького, а?

– Тебя здесь нет, закрой пасть. Бери, начальник, спасай всех подряд. Мир, мальчика, жопу. Ты мне с самого начала не понравился. Морда лица у тебя расстрельная. Мне если кто не нравится, мы потом не разлей вода. Верно, Рич?

Киноид зевнул.

– Почему? – Тиран взял уником. – Почему ты мне помогаешь?

– По кочану. Мальчика спасаешь? А я, было дело, девочку спасал. Двух девочек. О, вот и вторая, легка на помине…

Тиран не понял, о ком говорит Паук, но спиной почувствовал, что в шатёр вошли.

– Доброе утро, – поздоровалась комиссар Рюйсдал. – Отдыхаете, Бреслау?

Она была во всем новом, свежем. Юбка, блузка, кофта, лента в волосах – только что из прачечного бокса и гладильного шкафа. Всё в клеточку, в тон и цвет. Вместе с Линдой в шатер вошли летнее утро, покой березовой рощи, облака в синеве. Похоже, комиссар приоткрыла калитку в твердыне своих ментальных блоков, желая поднять настроение окружающим.

При ней я никуда звонить не буду, уверился Бреслау. Ну её к чёрту. Один раз она уже влезла ко мне в мозги без спросу. Зараза, а ведь как хорошо складывалось…

Киноид заскулил.

Лицо его – вполне человеческое, не считая черной картошки носа – превратилось в страдальческую собачью морду. Скулёж усилился, киноид начал вздрагивать. Обеими руками он схватился за голову, ладонями сжал виски. Из глаз модификанта потекли слезы: крупные, детские.

– Мигрень? – участливо поинтересовалась Линда. – Дать таблетку?

– Кси…

– Что – кси?

– Кси-волны, – разъяснил Паук. Он был неприветливей обычного, хотя ещё секунду назад это казалось невозможным. – От вас фонит.

– Вы телепат?

Линда уставилась на киноида:

– Нет, вы правда телепат?

– Неправда, – простонал киноид. – Я не телепат.

– Комедию ломаете? Я вам не девочка-первокурсница!

– Комедию? У меня модификация…