Сын врага отца

— Так не говорят. «Одной ногой совершеннолетний». И как только ты это придумала, рыж? Ладно, совет только один: еще раз поговори с отцом. Спокойно, когда он будет не в состоянии сильно спорить и доказывать свою правоту. Запасись аргументами и терпением. В основном даже вторым пунктом. Однажды любовь все равно победит, — щелкает меня по носу и сам тут же теряет фокус, переключаясь с моего лица на лицо только что вошедшей в класс Рины.

«Однажды любовь все равно победит».

Хмм, будем надеяться, что Мхитарян совершенно верно говорит. Да будет так, Каренчик, и у тебя, и у меня.

Глава 32. Шумский

— Помнишь старую присказку? Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково, — такой фразой встречает меня с утра пораньше на парах Коваль.

Сказать честно, в октябре я подзабросил походы в универ. Больше тренировался, часто оставался тренить дополнительно в гордом одиночестве, совместно с вратарем или группой энтузиастов из молодежки клуба, которые меня прекрасно помнят по прошлому году совместных выступлений. Были выезды, и перед ними я предпочитал выспаться, а не потащиться на учебу. А самое главное, я таким образом выплескивал негативную энергию. Ничего не изменилось, Лёва не отошел, встречаться нам с Милой так и не разрешил, поэтому до сих пор мы все делаем тайком.

— У вас, может, и одинаково, но без меня, — отвечаю, по привычке швыряя рюкзак себе под ноги и входя носом в парту.

— Тебя скоро преподы в лицо не смогут вспомнить.

— Да и пофиг.

— Шум, не в твоем стиле так долго в депрессии находиться, — любимый зануда и не пытается отстать от меня.

— Я не в депрессии, — отбиваюсь и демонстративно отворачиваюсь, подложив сложенные руки под лицо в качестве подушки. В чем-то Коваль прав — я реально делаю так всегда, как только прихожу к первой паре. Просто бывает это редко.

— Шум, я в курсе, что все по-старому, — нет, он все-таки лезет со своими разговорами.

Ну конечно, все он знает. Ему ведь никто не запрещает общаться с Риной, вот они и видятся регулярно. В силу возможностей своего расписания, ведь у Коваля столько же тренировок, как и у меня, а у Рины допники и репетиторы, как у Милы. Просто дополнительно палки в колеса им никто не вставляет.

— Все по-старому, ты прав. Не знаю, в какой момент я опустил руки и согласился на эти тайные свидания. Начинаю уже ощущать себя каким-то недоделанным парнем, честно.

— И это не в твоем стиле. Что с тобой такое? Упадок сил что ли? Сходил бы к маме, анализы сдал там, не знаю.

Вынужденно отрываюсь от парты, протираю глаза ладонями, чтобы хоть как-то веки разлепить, зажмуриваюсь сначала от яркого электрического света, который толчком врывается в мое сознание.

— Ты как батя, бесите прям. Он тоже советует мне у мамы подлечиться. Нормально все со мной. НОРМАЛЬНО, — повторяю, повысив голос.

— Тогда, может, к психологу? — он произносит это и сам улыбается. Очень вовремя, потому что я собрался как раз перейти на маты.

Хотя тут ситуация такая, хоть маты, хоть крики, хоть головой об стену. Больше ни одного разговора с Левиным на тему моих отношений с его дочерью у нас не было, а свиданий с ней самой было... По пальцам можно пересчитать.

Я пытался выяснить у мамы, что пошло не так, когда она общалась с Даниилом Алексеевичем, почему не смогла его переубедить. Но был ли вообще смысл в этом моем вопросе? Уверен, мама хотела как лучше, ей ведь тоже неприятно видеть, что я в депрессию скатываюсь, даже если это отрицаю.

И с Кареном, другом рыжули, мы тоже обсуждали ситуацию. Я даже не знаю, для чего, потому что жаловаться на жизнь не люблю, а чьи-либо советы в этом деле мне все равно не помогают, даже если пробую их воплотить в реальность. Скоро уже в городе елки станут наряжать, начнется предновогодняя лихорадка, надо будет думать о подарках. А знакомились, когда еще в футболке можно было днем по улице ходить.

Я очень рад, что Мила со мной, но жить в постоянном страхе перед ее отцом тоже не могу и не хочу. Нет ни единой мысли о том, чтобы расстаться и все прекратить, но смотреть на Коваля, у которого с Заболоцкой все совершенно спокойнее и проще, я тоже не могу. Это даже не зависть, это, скорее, острое чувство мировой несправедливости.

— Сам иди к психологу, — шепотом посылаю Ковалевского.

— Тим, мне просто смотреть на тебя больно, ты постоянно хмурый и тревожный. Возьми себя в руки, Левин не так уж и страшен.

— Легко говорить, когда отец твоей девушки — не твой тренер.

— Шумский. Посмотри на меня, — он реально вынуждает повернуться и сфокусироваться. — У вас все будет хорошо, просто нельзя опускать руки. Я же видел, как Мила смотрит на тебя и как смотришь на нее ты. Да ты и сам это знаешь, не мне тебя учить. Когда во взгляде столько любви, просто не может быть плохо.

— А я даже не говорил, что люблю ее.

— Ну вот попробуй, может, это и есть те самые волшебные слова, которых вам не хватает. Я серьезно.