Сын врага (СИ)

— Жаль. А не рассказывал ли он о краже алмаза из глаза золотого льва, который прежде являлся царским троном, но позже был снесён и переплавлен в павлина, украшенного таким количеством изумрудов и рубинов, что старый царь Аванти до сих пор задыхается от жадности, глядя на него?

— Нет.

— Странно, как можно забыть такой славный подвиг? — язвительно заметил Ракшас. — Но, наверное, махарадж Чандрагупта поведал сыну о том, какое наказание ждёт преступника, решившегося обчистить царскую сокровищницу, укравшего царское оружие и выпустившего из темницы опасного заговорщика и смутьяна, покушающегося на жизнь царя?

— Смертная казнь! — не задумываясь, выпалил юноша.

— Да будет вам известно, именно эти преступления совершил Чандрагупта, находясь на службе у самраджа Дхана Нанда. Мой повелитель знал об этом, но пощадил его. Более того, когда Чандрагупта поднял бунт и явился в Паталипутру во главе армии из пяти сотен кшатриев, самрадж не приказал расстрелять его на месте из луков, а обещал простить, если тот немедленно одумается и вернётся к нему.

— В качестве раба? — на сей раз язвительность проснулась в Биндусаре.

Ракшас молчал.

— Вы не слышали вопроса, советник? Дхана Нанд предлагал моему отцу всю жизнь оставаться рабом у ног того, кто лишил его семьи и родины? На это предложение отцу надо было согласиться?

— Чандрагупта никогда не был рабом Дхана Нанда.

— Кем тогда? — не сдавался царевич.

— Вы желаете сладкую ложь или горькую правду, раджкумар? — горестно уточнил аматья.

— Правду.

— Чандрагупта был тем, кого царь любил. Больше братьев, сестры, жены… Больше собственной жизни. Разумеется, об этом наш нынешний махарадж вам тоже не говорил!

— Нет! — на сей раз отчаянный стон слетел с уст махарани Тары. — Я не верю.

Но Ракшас не умолкал. У него больше не осталось сил молчать.

— «Я люблю его, как и ты», — сказал он однажды махарани Муре, которая считала себя родной матерью Чандрагупты. Но самрадж приуменьшал собственные чувства. Мура никогда не любила своего сына столь же сильно. Если бы любила — не принесла бы его на жертвенник Чанакьи, как Вирабхадру, о котором, раджкумар, я непременно вам однажды расскажу. Мне лучше всех известно, какова была любовь моего царя… Чистой и бескорыстной. Он предпочёл умереть, чтобы тот, кого он называл «прие», получил свой вожделенный трон. Я всё время был рядом с ним, до последнего вздоха. И я давно знал: для моего повелителя жизнь утратила смысл. Он устал жить в мире, где любовью Камадэв не награждает, а проклинает. Его душа была убита с момента первого восстания в Паталипутре, и однажды… он просто позволил Чандрагупте освободить его. Он не защищался. Он нарочно выронил оружие, лёг на землю и подставил шею.

— И мой отец убил его?! Лежачего? Безоружного?! — неверяще вопрошал Биндусара.

Ракшас смотрел на царевича сквозь пелену слёз.

— Зачем спрашивать, если сами знаете ответ, принц. Но да, вам Лжец всегда говорил, будто тиран погиб в опасной битве. Как же поверить в другую историю, не схожую с ложью ачарьи?

— Он мне не ачарья!!! — взвился Биндусара, но мгновенно успокоился и впервые не отдёрнул руку, ощутив ласковое прикосновение Тарини. — Я не терпел этого брамина с детства! Он был мне отвратителен! Не понимаю, почему отец его так приблизил к себе?

— Потому что он с ним заодно, — заметил Ракшас. — Он такой же, как Чанакья.

— Неправда. Отец другой.

— Неужели? Давай я расскажу о нём больше. Чандрагупта столько раз обвинял самраджа в том, что мой повелитель лишил его семьи и родины, но не забыл ли он, как сам поступил с сыном бывшего царя Таксилы? Он зарезал Амбхираджа на глазах у толпы через несколько дней после того, как принёс его наследнику — Амбхикумару клятву верности и сделал вид, будто хочет служить в его армии. Он сделал наследного царевича Таксилы сиротой и изгнал с территории его же царства, подняв при поддержке Чанакьи в чужом государстве бунт. Амбхикумар был вынужден просить убежища в Магадхе, где его вскоре убили обманом… руками царевича Дашасиддхики, но по ложному навету шпионов Чанакьи. Раненого, беспомощного! Не способного толком сопротивляться! — говоря это, Ракшас буквально пригвоздил гневным взглядом к полу Тарини.

Та поспешно отвернулась. Биндусара слушал, и Ракшас заметил, что лицо царевича стало напряжённым, а в глазах появилась пелена слёз. Кажется, он больше не сомневался в том, что ему говорят правду.

— А братья самраджа? Их не просто убили, их уничтожили с особой жестокостью, заманив обманом в ловушки.

— Некоторых отец победил в честном бою, — попытался возразить Биндусара. — Другие же погибли от собственной жадности и запретных страстей.