Сын заката

– Или я, – рассмеялся каким-то пьяным болезненным смехом служитель, не пытаясь отрицать вину, – ты прав, пока все искали оружие, я черкнул несколько слов для гранда. Всего лишь просил не беспокоиться и ждать нас к закату, к тому же я использовал шифр, никто не мог разобрать, только сам Факундо или его доверенный ученик.

– Плох ученик, не мечтающий стать грандом, – усмехнулся Ноттэ, снова размотал кнут и хлестнул отстающего коня старой цыганки. – До озера пять лиг. Они уже покинули город, нам не успеть… На острове мне потребуется время, много времени! Я не смогу защитить никого, пока буду занят. Черт… Пытаться спасать людей глупо, вы не умеете даже принимать помощь! Вы – все вместе, как город, как страна, как вообще – люди. Ну зачем я ввязался в дело и втравил всех вас, сознавая безнадежность затеи!

Конь под старухой споткнулся и сразу оказался позади, безнадежно отстал. Кортэ придержал своего и помог цыганке перебраться в седло запасного, скоро они нагнали Ноттэ.

– Если я задержу погоню, станешь учить меня? – едва поравнявшись, Кортэ приступил к торгу с привычным азартом, не обращая внимания на людей и обстоятельства.

– В некотором роде, – смутно пообещал Ноттэ, не позволяя себе оглянуться на загнанного коня. – Учти: отряд позади немаленький. Багряные – боевой орден, гранд не брал с собой недоучек. Здешние тоже хороши, к войне готовились, приграничье как-никак. Гожо! Бери последнего запасного коня и возвращайся в Тольэс, вдруг да донесешь весточку гранду или герцогу.

– Донесет, иначе прокляну и его, и весь род до седьмого колена, – пообещала старуха, не дав младшему и рта открыть.

Гожо принял повод запасного коня, кивнул – и провалился в ночь, выпав из общей скачки.

– У берега с этой стороны озера скалы, удобное место, – буркнул Ноттэ, снова примеряясь поторопить хрипящих коней. – К тому же драться у воды куда удобнее и надежнее. Сам разберешься, даже если еще не знаешь, что к чему.

Кортэ промолчал, не тратя сил на недоумение, вопросы. Рыжий нэрриха не понимал разницы в своих возможностях возле берега и вдали от него, – окончательно уверился Ноттэ. Тревожно осмотрел коней. Два плохи, шатаются и хрипят, но пока держатся. Прочие еще сохранили силы. Рассвет приближается слишком медленно, озеро – тоже. Но начатый путь придется пройти до конца, раз в дело втянуты люди, раз решение принято. Иного – нет, да и это решение, избранное в сомнениях, не дарует надежду, лишь позволяет оплатить старый долг.

Луговина сменилась каменистым всхолмьем, до поры незаметным в ночи, подобно уродству, прикрытому капюшоном. Сколько ни прячь такое – ткань сползет, и неявное сделается заметно… Шум реки постепенно приближался, скоро его смогли разобрать и люди, не наделенные чуткостью к ветрам, не знакомые с местностью. Покидая чашу озера, река бурлила, ворочалась в каменном русле и постепенно расширяла его, да и сама успокаивалась, замедляя течение, чтобы южнее, за городом, снова взъяриться и штурмовать ущелье Боли.

Морщины скальных складок сбегали к озеру все гуще, углублялись. Тут и там щерились клыки утесов, а камни и изрядные валуны казались осколками скорлупы огромного ореха, взломанного челюстями гор. Копыта звенели, испуганное эхо металось, усиливая ощущение тревоги. Ноттэ погнал коня вперед, занял место проводника и умерил прыть бешеной скачки, старательно разыскивая приметы и направляя группу тропкой, ведомой одному ему. Все ниже, по краю одной из каменистых лощин. Зажурчал родник – и остался в стороне. Низкорослый можжевельник попадался все чаще и поднимался все выше, широко раскидывая узловатые ветви. Наконец, впереди блеснуло серое предутреннее зеркало озера. Ноттэ спрыгнул из седла и повел хрипящего, пошатывающегося коня в поводу.

– Здесь, – уверенно отметил нэрриха, останавливаясь в створе двух скал, на каменной стрелке мыса, указывающей на смутно различимую горбатую спину острова, темнеющую поодаль. – Все же я не ошибся.

– Хорошее место для боя, – отметил Кортэ, осматривая скальную щель. – Только куда вы пойдете дальше? Тропа оборвалась, кони плыть не смогут: устали смертельно, да и далековато до острова. Бегать по воде люди не умеют, я, кстати, тоже.

– Коней бросаем, – согласился Ноттэ.

Он помог спешиться молодой плясунье, проверил её лоб, послушал пульс, довольно кивнул. Применять сильные средства допустимо лишь в крайних случаях, безвыходных. Зато результат приходит быстро и способен поразить людское воображение: он слишком уж похож на чудо. Не зря глаза служителя горят темным, азартным фанатизмом то ли веры, то ли окрепшей ереси – он и сам не понимает, ему не до того… Еще вечером девушка была при смерти – и вот она стоит на своих ногах, недоуменно озирается, пытаясь понять, как сюда попала и куда в точности её занесло? Почему рядом незнакомые люди, почему у матери слезы на глазах? Утомительная скачка выпала из памяти, болезнь кажется бессвязным рядом сновидений, собственная бодрость особенно удивительна: все остальные сутулятся, тяжело дышат и смотрятся немногим лучше загнанных лошадей…