Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

— Скажите, чтобы нам принесли чаю, — попросил адмирал. — А теперь, Поль, раз вы доставили сюда Руперта в целости и сохранности, возьмите-ка всю эту ерунду, которую вы так старательно разбирали целое утро, и выкиньте в печку. Я вам крикну, когда мы кончим.

Лилл и Руперт остались одни.

— Как мама? — спросил адмирал.

— По-моему, прекрасно. Но я ее уже месяца два не видел.

— Вот, наверно, напугалась, когда ты остался там, на льдине.

— Ее не так легко испугать. Но все же она приехала к Джо.

— Знаю. Я хотел ее повидать, но был тогда не то в Монтевидео, не то где-то еще. Когда я там о тебе прочел, я был уверен, что ты выкарабкаешься, хотя толком не понимал, что с тобой произошло. Да и до сих пор не понимаю.

— Что теперь вспоминать!

— Ты садись, — сказал адмирал, — а я похожу по комнате. Когда хожу, мне легче думается. Я здесь частенько гуляю по парку, иначе мозги отказываются работать.

— Вид у вас тут очень деловой, — сказал Руперт, озираясь.

— Ну что ж, — скромно заметил адмирал, — может мы и делаем какое-то дело, а может, и нет. Самому это не видно.

Руперт засмеялся. Он давно привык к тому, что адмирал любит скромничать.

— Да нет. Я говорю серьезно, — мягко попрекнул его Лилл. — Ведь это новая организация. Совсем непохожая на то, что было, и нам, пожалуй, трудно пока определить, насколько она эффективна.

— Почему? Что в ней нового?

— Мы еще об этом поговорим, Руперт. — Адмирал сел на обитый ситцем диванчик в эркере, в каждую из трех старинных рам которого был словно вписан кусок залитого солнцем парка. — А пока, давай о тебе Знаешь, я был очень удивлен, когда Поль Пул и Джонсон пришли ко мне вчера с предложением насчет тебя. Не понимаю, как я сам об этом не подумал.

— Спасибо, — поблагодарил Руперт.

— Не будь таким сухарем, мой мальчик. — Адмирал хорошо знал Ройса и умел различать интонации его голоса. Он достаточно хорошо изучил и его дурные и хорошие стороны. — Я говорю искренне. Ты для нас идеальный человек, и я просто ума не приложу, как же я раньше о тебе не подумал. Наверно, потому, что мне казалось, ты нашел себе место в жизни и стало быть, говорить больше не о чем.

— Я нашел свое место в жизни, — подтвердил Руперт. — Но оно ушло у меня из-под ног.

— Да, слыхал, — улыбнулся адмирал.

— Но все же объясните, адмирал, на что я вам нужен? — спросил Руперт, начиная испытывать нетерпение. — В вашей специфической области?

— Понимаю, понимаю, тебе сейчас некогда. Ты ведь завтра уезжаешь в Советский Союз?

— Да, на «Балтике», на их теплоходе.

— Завидная поездка! Тебе будет интересно все, что ты там увидишь. А ты старайся увидеть как можно больше.

— Я, в сущности, еду туда, чтобы разыскать следы греков на Черном море.

— Знаю. Однако, надеюсь, это только повод. Тебе надо увидеть и все остальное. Это ведь ни на что не похожая страна.

— Боюсь, ни на что другое у меня не хватит времени, — усомнился Руперт. — Россия слишком велика, слишком сложна, чтобы судить о ней с налету.

Адмирал соскочил с диванчика.

— Не называй ее Россией! — коротко сказал он. — Называй ее так, как они зовут ее сами: Советский Союз или СССР. Это очень важно, Руперт.

Руперт молча ждал, зная, что адмирал обиняком подходит к цели разговора. Однако в чем, собственно, его цель? Это был отдел морской разведки, но тут пахло чем-то еще, да и сам адмирал, видимо, стремился создать в своем учреждении атмосферу интеллигентности.

— Ты о нас ничего не знаешь?

— Нет.

— Позволь, я тебе объясню. — Адмирал снова уселся на диванчик; его короткие ноги не доставали до пола. — Мы — военно-морская разведка. Это ты знаешь. Однако мы занимаемся нашим делом по-новому. Мы затеяли это лет пять назад, но только недавно сообразили, как добиться того, что нужно.

Адмирал поглядел на него, словно спрашивая, все ли ему понятно, и Руперт неопределенно кивнул.

— Иу, мы, конечно, занимаемся и тем, чем занимаются все. Разведываем местность, собираем обычные сведения. Это дело немудреное. Приходится выполнять и это, чтобы обеспечить себя со всех сторон, действовать и вширь и вглубь. Но мы пытаемся вести разведку несколько обстоятельнее, чем это делают обычно. Тебе интересно?

— То, что вы говорите, весьма любопытно, — заметил Руперт. — Не думаю, однако, чтобы я мог быть вам полезен. Как вам известно, существует мнение, что у меня кое в чем странные взгляды…

— Вот это и делает тебя для нас идеальным человеком. Говоря откровенно, ты именно тот, кого нам не хватает. Почему? Потому что у тебя есть опыт: ты много жил за границей и можешь понять чужую точку зрения, чуждую нам психологию. Ясно, к чему я клоню?

— Вы говорите о национальном психическом складе? — спросил Руперт. — G национальном характере?