Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

— Вот именно. А если говорить серьезно, Руперт, то я хорошо тебя знаю и уверен, что это дело тебя увлечет. И, по-моему, не только в Советском Союзе. Для тебя почти повсюду открыто неограниченное поле деятельности. Даже среди наших друзей и союзников приходится вести такую работу. Ты можешь поехать в какую-нибудь союзную страну с той же целью и тоже принесешь нам большую пользу. Мы выясним, что думают наши друзья и как нам себя с ними вести, чтобы большего от них добиться. Видишь, как это важно?

— Похоже на бывший отдел психологической войны.

— Нисколько! Ну, что ты говоришь! Абсолютно ничего похожего. Наша разведка— разведка вглубь. И если нас занимают вопросы национальной психологии, то это только одна из сторон нашей деятельности. Мы вовсе не хотим следовать рецептам Макиавелли. Мы хотим проникнуть в душу нации, обнаружить ее национальные слабости, уязвимые места. Но нам нужны и обычные, объективные сведения — куда ведут дороги, велики ли порты, где стоят радарные установки. Мы не выделяем этой информации, мы присовокупляем ее к остальной. То есть нам нужен максимум фактических сведений о портах плюс максимум понимания национального характера, такого понимания, какое необходимо, чтобы выяснить, скажем, отношение ребенка к родителям и учителям.

Теперь Руперт уже не удивлялся, зачем здесь столько книг и журналов и почему в отделе сотрудничают научные работники, а руководит ими Дж. Б. Лилл, владеющий несколькими языками и обширными познаниями в области культуры и жизни самых разных народов, стоящих на разных уровнях человеческого развития. Все это было необходимо для разведки.

— Видишь ли, Руперт, — произнес адмирал с неожиданно простодушной улыбкой, — ты будешь заниматься чем-то гораздо более значительным, чем простой шпионаж. Я ведь знаю, что у тебя на уме. Но ты должен преодолеть эти глупые предрассудки.

Руперт кивнул. Он оценил замысел адмирала и почувствовал его целесообразность. Руперт даже мог представить себя причастным к такому делу. Однако его не так-то легко было убедить в том, что он идеальный человек для подобной цели.

Но адмирал знал, с кем говорит.

— Ну что ж, — сказал он Руперту. — Я не требую, чтобы ты кидался в омут очертя голову. Если угодно, я пока все же зачислю тебя к нам в штат, а там видно будет.

— Не надо, — отказался Руперт. — Лучше я обдумаю свое решение, не состоя у вас в штате.

— Я ведь, в сущности, предлагаю тебе деньги. Ты же без работы?

— Да, но я как-нибудь обойдусь, — поспешно заверил его Руперт.

— Ну, смотри. Да это и не играет роли. Я ведь знаю: тебя интересуют не деньги. Да я и не хочу, чтобы ты относился к этому, как к службе. Надо, чтобы ты увлекся. Только тот, кто глубоко увлечен делом и видит всю важность нашей затеи, сможет быть нам полезен. Вот и все, что мне от тебя надо. Если ты такой, каким я тебя представляю, я уверен, что подобная работа придется тебе по душе. Ну, так как?

— Вы же знаете, адмирал, что у меня свои взгляды на работу.

— Мне они не помешают.

— Мне всегда казалось, что работа должна быть целесообразной. Человек должен приносить пользу.

— Конечно. А разве от того, что предлагаем мы, не будет пользы? На нашей работе тебе придется призвать на помощь все твои способности, все твои дарования. И пользоваться ими не от случая к случаю, а постоянно, все время, — подчеркнул он.

— Может быть, — с сомнением протянул Руперт. — Но какова все-таки конечная цель?

Адмирал Лилл смущенно опустил голову. Он понял, о чем его спрашивают, и задумчиво зашагал вдоль заставленных книгами стен.

— Видишь ли, — сказал он наконец, — я могу признать со всей откровенностью, что конечная цель такой разведки — подготовка одной страны к уничтожению другой. В наше время, в наш век война может привести только к этому. Ладно, допустим, что это так. Наверно, об этом ты и думаешь. Но я тебя спрашиваю: разве любой человек в нашей стране — все равно, работает ли он на заводе, учится ли в университете или обучает физике талантливую молодежь — не способствует в конечном счете достижению той же цели? Давай смотреть правде в лицо: мир в наши дни — это поединок разных общественных укладов и систем. Что бы мы ни делали, мы все равно участвуем в этом поединке. Мы против них; наш образ жизни против их образа жизни. Поединок социальных систем захлестывает не только жизнь всего человечества, но и жизнь отдельной личности. Следовательно, наша работа только выражение неизбежного раскола, происходящего в человеческом обществе. С этим, надеюсь, ты согласишься?

Руперт неуверенно молчал.

— Пожалуй… «Холодная война» ведь и в самом деле идет, что тут спорить!

— Возьми, например, твою работу. Почти все метеорологические исследования имеют военное значение, особенно твоя последняя работа в Арктике. Изучение верхних слоев атмосферы вблизи от полюса дает ключ к проблеме радиоактивных осадков.

— Верно.

— Тебя это смущало? Ты это считал нецелесообразным?