Сыновья

Правдоподобия ради Вальтер в этот вечер сразу после ужина улегся спать. На следующее утро сказал, будто боли у него усилились, и остался в постели. Мать тут же побежала в больничную кассу вызвать врача.

Врачу Хольцу перевалило за семьдесят. Это был высокий нескладный старик с высохшим и морщинистым лицом. Он насупился и с явным недоверием взглянул сквозь стекла пенсне на своего юного пациента.

— Колотье в боку? О, это, пожалуй, серьезное дело! В каком боку? Здесь? Ну, понятно, сынок. Слепая кишка с другой стороны. Значит, что-нибудь другое. Наверное, просто вздутие. Нет ничего удивительного, какой только дряни не наглотаешься в наши дни. — Он испытующе прищурил серые усталые стариковские глаза и продолжал: — Значит, работаешь у Лессера и строишь подводные лодки? Скажи-ка! На них у нас вся надежда. А не было ли у тебя каких-нибудь неприятностей на заводе? Может, что-нибудь не так сделал? А?

Врач тяжело поднялся, стал вплотную возле Вальтера и, коснувшись животом его груди, положил руки с набухшими венами на плечи юноши.

— Как ты молод и крепок, сынок! — сказал он каким-то булькающим голосом. — Не многим был я старше, когда пошел на войну. На ту войну — в семьдесят первом. Прямо со школьной скамьи. В великие времена не дело прислушиваться к своим болям. Не баба ты.

И он прописал Вальтеру касторку…

VII

Эрих Эндерлайт, ученик слесарного цеха, с которым Вальтер подружился, зашел после обеденного перерыва проведать товарищей. Он был хорошо одет, сиял чистотой, из-под синей фуражки задорно выбивалась прядь кудрявых волос; лицо свежее, розовое, глаза смеющиеся. Уже вторую неделю левая рука у него была на перевязи. Эрих важничал, щеголял своим увечьем и рассчитывал гулять еще целый месяц.

Месяц! Зависть взяла Вальтера. И повезло же этому Эриху: времени у него — хоть отбавляй, он даже не знает, как употребить его на что-нибудь путное. По его собственным словам, он слоняется по улицам, разглядывает витрины, сидит на берегу Альстера, ходит на толкучки и все-таки скучает адски.

Вот мне бы?..

Вальтер не решился до конца додумать эту мысль. Сломанная кисть руки — удовольствие, конечно, ниже среднего. Прежде всего больно, да и может кончиться операцией. Ой, даже мороз по коже пробирает. А если попадешь еще в руки какого-нибудь коновала, что очень возможно… ведь все лучшие врачи на фронте.

Эрих Эндерлайт ушел. Вальтеру предстояло обработать сто десять шпинделей. Сама по себе эта работа не трудная. Резец резал хорошо, стружка завивалась над суппортом голубой спиралью. Вальтер вставил новый шпиндель, но забыл отодвинуть суппорт. Когда он пустил станок, патрон с силой ударил по суппорту. Вальтер в ужасе отскочил. Чуть не раздробило ему руку. Его обдало жаром.

С легкой дрожью смотрел он на патрон, пробивший выемку в стали суппорта; руку он искромсал бы здорово.

Вальтер остановил станок. Надо раньше прийти в себя.

Тремя длинными рядами, почти впритык друг к другу, выстроились станки — токарные, строгальные, штамповальные, сверлильные — и за каждым стоит рабочий. Монотонный гул моторов, звонкое жужжание резцов и сверл, постукивание штамповальных машин — вот его мир, и бежать ему некуда.

Бежать? Покинуть всех и трусливо бежать? Нет! Это не в его духе.

Он осторожно отодвинул суппорт, вставил новый шпиндель. Вогнутое острие резца жадно, почти беззвучно слизнуло слой металла.

Еще одна деталь и еще… Вальтер уже овладел собой; он механически проделывал необходимые движения. Взглянул на большие цеховые часы. Еще час — и рабочий день кончится. Весь остаток суток принадлежит ему. Его радовала мысль о сегодняшнем вечере. Приятно было думать о том, что доктор Эйперт прочтет сегодня доклад о Фихте, подробно расскажет, как философ понимал свободу и как оценивал французскую революцию.

Крик!

Короткий страшный крик заглушил гуденье станков.

Сначала Вальтер ощутил только глухой удар, но тут же огнем обожгла боль. Он повернулся, будто хотел рвануться прочь, и… без сознания рухнул на пол у станка.

Центральный мотор выключили. Движение станков медленно замирало. В огромном цеху наступила вдруг мертвая тишина. Ближайшие соседи обступили лежавшего на полу Вальтера. Со всех концов подбегали рабочие. Мастер Матиссен звонил по телефону на пункт первой помощи.

— Левая рука, — сказал Нерлих, помогая поднять Вальтера и перенести его в соседнюю инструментальную.

— Здорово же его хватило! Что вы хотите, молодежь к вечеру слишком устает и уже нет того внимания, что нужно.

— Включить мотор, — крикнул мастер Матиссен. Но никто не торопился. — Включайте же! — И он побежал в инструментальную. — Ну, беритесь же, друзья, за работу! Врач сейчас придет.

— Мог бы давно уже быть здесь, — сказал Петер Кагельман. Он протиснулся к верстаку, на котором лежал Вальтер, и все смотрел на грязную, сильно кровоточащую руку.

— Не перевязать ли покрепче жгутом, чтобы не было большой потери крови?

— Уж лучше дождаться врача.

— Да что же это его все нет?

— Расходитесь по местам, — повторял мастер Матиссен.