Сыновья алых лун

А еще не очень хотелось бросать тут одного этого малька-Высшего. Мало ли что приключится с ним до рассвета… Риэ отчего-то волновала его участь. Даро выглядел потерянным, как сам Риэ в начале жизни в городе. Но важнее то, что мальчишка сдуру назвал его равным. Хотя приравняться к полоумному сомнительная честь…

«Чего ты улыбаешься?» — робко поинтересовался Даро.

— Ничего, — отмахнулся Риэ. — Тут сидеть — плохая идея. Прицепится кто-нибудь… Пойдем, я знаю одно место, там даже поспать можно, и никто не увидит.

Он привел его на улицу складов. Чутко прислушиваясь, не раздастся ли где шорох гусениц робота-сторожа, прошел темным извилистым путем и запрыгнул на служебную лестницу, ведущую на крышу. Высший уцепился и подтянулся на руках, зажмурившись и закусив губы.

— Да что с тобой? — наконец, спросил Риэ. — Я ведь не смог достать тебя шестом! Ты, что, успел подраться с кем-то еще этой ночью?

Усевшись рядом с Риэ, Даро окинул взглядом одинаковые полукруглые крыши складов.

— Ты слышишь? Эй! — Риэ пихнул его в плечо, и мальчишка неожиданно зашипел от боли и, обернувшись, хлестко ударил Риэ по руке.

— Ясно, — пробурчал Риэ, потирая запястье. Теперь он еще больше зауважал мальчишку: выходит, он дрался с ним, превозмогая боль в спине. — Чего сразу не сказал?.. За что тебя наказали?

Даро помолчал, буравя взглядом белую чешую солнечных энерговпитывателей под ногами. Потом все же ответил:

— За глупость.

— Ну, убегать из дому тоже не очень-то умно, — усмехнулся Риэ. — У тебя же родные есть. Волнуются. Вот куда ты теперь пойдешь? Тебя найдут и всыплют еще!

— Пускай, — бросил Даро и отвернулся.

Риэ устроил под головой свою небольшую сумку, положил рядом шест и лег на спину, глядя в розоватое от света лун небо. Энерговпитыватели были теплыми и оставались такими даже в самые суровые ночи сезона Бурь. Он любил это место — тихое и темное, где нет живых рабочих и можно выспаться или проораться вдоволь без риска быть услышанным… Звезды перемигивались с космическими кораблями, казалось, что над городом беспрерывно идет разноцветный метеоритный дождь. Близкие огоньки Пяти Планет горели как глаза богов, глядящих на своих детей.

— Мои родные умерли, — неожиданно прошептал Риэ.

Даро обернулся, поглядел ему в лицо, сел ближе.

Звезды падали и падали, оставляя росчерки, словно тонкие трепещущие перышки травы ийсо… Мама любила собирать из нее букеты, плела венки. Они так хорошо пахли…

— Отчего? — негромко спросил Даро.

— Мама, бабушка и две сестренки умерли от сухого мора. Тогда у нас многие умерли. В округе Красных Песков. А медики из города прилетели и… они помогли, кому смогли. Потом велели сжечь дома. Нам сказали, что дадут денег построить новые. Но…

Риэ осекся и прочистил горло, которое вдруг защипало.

— Я вот не умер, хотя дед говорит — до последнего думал, что Элай не оставит меня. Наверное, это все мое везение, — горько усмехнулся он. — Я родился на красную луну. У нас считают — это к удаче.

— Я тоже, — удивился Даро. — Только у нас думают наоборот… Красная луна приносит слезы. Отец не верит в это, а прабабушка все время рисует обереги у меня под дверью. Но как вышло, что ты оказался в городе?

Риэ вздохнул. Первый раз он рассказывал об этом кому-то. Скорее всего, Высший забудет ночной разговор уже завтра, когда вернется в семью, и весь этот побег покажется ему неприятным сном. Поэтому можно говорить что угодно.

— Я уже взрослый. Мог работать с отцом. Дед считал, в деревне мне больше нечего делать, тем более после…

— А кто твой отец?

— Тока Зунн, старьевщик, был казнен за торговлю краденым полтора оборота назад, — с тяжелой ненавистью проговорил Риэ, словно впечатывая кулак в каждое слово. И перевел взгляд на Высшего.

Даро широко раскрыл глаза, но смолчал. И даже не отодвинулся. Надо же, все-таки умеет владеть собой, если припрет.

— Ты говорил про дедушку. Он… жив? — спросил Даро.

Риэ перевернулся на живот и положил голову на локти.

— Дед болеет. Это не сухой мор, иначе он бы уже умер… Но что именно — мы не знаем. Он… — у него вырвался прерывистый вздох, — даже не заходит в океан в последнее время… Я думал, Элай заберет его, но она решила иначе, — со злостью сказал Риэ. — Лучше бы забрала отца до того, как он стал преступником! Или взяла меня, еще тогда, вместе с мамой!

— Ты хочешь умереть?! — с ужасом прошептал Даро.

— Иногда, — неохотно признался Риэ. — Но это все глупости.

— Это великий грех, — с потешной строгостью сказал мальчишка.

Риэ рассмеялся, уткнувшись в сумку лицом.

— Я не верю в богов. Уже давно — нет.

Даро разглядывал его, словно какое-то редкое животное на ярмарке. Потом улегся рядом и так же положил голову на руки.

— Если дедушка болеет, значит… Ты работаешь?

— Нет.

— А как же тогда?! — снова пришел в ужас Высший. — Неужели… ты… — он не мог выговорить очевидное вслух.

— А ты как думал? — резко бросил Риэ, садясь. — Считаешь, в столице много тех, кто захочет взять на работу сына казненного?

— Я не знаю, — Даро смутился и тоже сел. — Ведь нет закона, который это запрещает! Даже наоборот… Давно запрещено судить детей за проступки родителей!