Сыновья алых лун

— Кого же мне винить за все, что отнято? — горько бросил Риэ, рывком поднялся и взбежал по лестнице.

***

Теплые ветра сезона Охоты разгладили океан, гигантское зеркало отражало голубовато-лиловое небо с белесыми пятнами лун. Риэ пришел на берег рано и уже успел раздобыть полмеры[2] клубней дануо — в порт прибыла баржа с островов, и один из мешков прорвался прямо во время разгрузки. Роботы быстро собрали рассыпавшееся хозяйское добро, но несколько дануо завалилось в щель меж понтонов. Мохнатые клубни еще не дозрели, но можно обернуть их в ткань, оставить в теплом месте — например, у задней панели блока тахиосвязи. И через пару дней сварить суп.

Семь сотен оборотов назад пропасти пролегали не только меж Высшими и низшими, но и между разными народами сиуэ. Тех, кто нарушал чистоту крови, низшие презирали, а Высшие — убивали безо всякой жалости, несмотря на ширящуюся демографическую катастрофу. Отголоски этих темных времен застал и дед Камоир. Он не задавал внуку вопросов о том, видится ли тот с Даро, но встречая Риэ в дверях, смотрел с беспокойством.

Риэ разглядывал свое отражение в воде и пытался понять — чем руководствовались тогдашние жрецы и монархи, в чем видели разницу между сиуэ и сиуэ? Островитяне низенькие и черноглазые. Жители гор — светлые, почти как люди, с плоскими лицами и тонкими чертами лиц. Кожа Высшего Даро — темнее, чем у Риэ, глаза и губы — больше и скулы не такие широкие. Ну и цвет радужек, конечно, отличался, сиял темно-оранжевым пламенем. Но в целом различия не так велики… Хотя в свете последних событий Риэ снова начал в этом сомневаться.

Он с грустью смотрел на рассыпающиеся значки голоэкрана на запястье: вода нашла лазейку в залатанном корпусе браслета и повредила систему. Теперь — только в мусор. Да и ладно, все равно коммуникатор молчал уже почти полное пятилуние, Риэ таскал его на руке скорее по привычке. Он расстегнул браслет, размахнулся и швырнул в воду.

— Ты так меня ненавидишь?

Риэ обернулся. При виде Даро внутри смешались злость и радость. Злость — оттого, что он каждый день помимо воли высматривал стройную темную фигурку в потоке летящих уми и не находил. А радость — потому, что Даро пришел. А значит, все еще можно исправить.

— А ты что, следишь за мной?!

Слова сорвались сами собой и совершенно не те, что Риэ хотел сказать. Сейчас Даро повернется и уйдет — уже насовсем…

«Нет, — спокойно сказал Даро, — В порту сегодня готовятся к празднику. Я прилетел посмотреть. Ответь на вопрос: почему ты выбросил браслет?»

Снова разговор не о том.

— Коммуникатор сломался, — пояснил Риэ. — Стал бы я выбрасывать вещь, которой еще можно пользоваться!

Даро смотрел на него выжидательно. Парень за несколько шестидневий стал будто бы выше и строже. Впрочем, попытка скрыть чувства вновь окончилась неудачей — его выдавали дрогнувшие губы и слишком прямая осанка. О том, как выглядит собственное лицо, Риэ не думал вовсе: какая разница?! Единственный друг вернулся и стоит перед ним, несмотря на незаслуженно резкие слова, которые Риэ бросил ему пятилуние назад… Это все еще Даро, тот самый Высший мальчишка, что сердится, краснеет, дрожит и плачет, словно крестьянское отродье.

«Боги не зря не любят пустой болтовни, — Риэ тщательно подбирал жесты, — потому что порой от слов больше вреда, чем пользы».

«Это правда», — чуть нахмурил брови Даро.

— Прости, — тихо сказал Риэ. — Я не должен был так говорить. Ты не хотел дурного.

— Я не сержусь, — отозвался Даро, серьезно глядя ему в глаза. — Я никогда не был на твоем месте. Возможно, тогда я ответил бы так же.

________________________________________

[1] Гормональные всплески у подростков сиуэ зовутся потоками. Всего в жизни мальчика сиуэ бывает около двадцати потоков, начиная с 15-16-го оборота от рождения и далее. Первый год без потока знаменует достижение полной половой зрелости. У зрелых сиуэйтов половые гормоны вырабатываются лишь вблизи генетически совместимой самки.

[2] Мера — 1,8 кг

Глава 5. Две правды

Праздник урожая цветным шумом прошел через город, оставив по берегам каналов горы растрепанных венков, в воздухе — дым храмовых курений, а кое у кого — ломоту во всем теле от неумеренного принятия веселящих средств вроде смолы кайона. Мальчики летали смотреть праздничную иллюминацию, большой канал, чьи воды окрасились фиолетовым и желтым — цветами правящего дома Онья, глазели на танцы и выступления гимнастов на главном острове-базаре, очищенном от павильонов.

Теперь площадь напоминала скорее свалку — торговцы вновь разбирали стройматериалы для своих куполов, грузовые дроны носили контейнеры с товарами, по гладкой каменной мостовой ветер гонял обрывки тряпок и праздничных лент. Риэ пригнулся, пропуская слишком низко запущенный кем-то дрон, Даро с любопытством смотрел, как в середине площади на каркас натягивают пластиленовое полотнище. У моста они увидели небольшой корабль, с которого грузчики таскали тюки. У входа в уже отстроенную лавку стоял пожилой сиуэ и покрикивал на рабочих. Татуировки на его лысой голове украшали серебристые заклепки. Даро замедлил шаг.