Сыновья Ананси

– А, – сказал Паук, – это ты.

– Я, – сказал во сне Толстяк Чарли.

Костяные цепи натянулись и врезались в плоть Паука, на лице его отразилось страдание.

– Ну, – сказал Толстяк Чарли, – кажется, могло быть и хуже.

– Не думаю, что этим все закончится, – сказал его брат. – Полагаю, у нее на меня какие-то планы. На нас. Я только не знаю, в чем они заключаются.

– Да это просто птицы, – сказал Толстяк Чарли. – Что плохого они могут сделать?

– О Прометее когда-нибудь слышал?

– Э-э-э…

– Дал человеку огонь. В наказание боги приковали его к скале. И каждый день к нему слетал орел и клевал его печень.

– И он оставался без печени?

– На следующий день вырастала новая. Это же боги.

Повисла пауза. Братья смотрели друг на друга.

– Я разберусь, – сказал Толстяк Чарли. – Я все налажу.

– Как наладил свою жизнь? – невесело ухмыльнулся Паук.

– Извини.

– Да нет, это ты извини, – вздохнул Паук. – Так что, у тебя есть план?

– План?

– Видимо, это значит «нет». Просто сделай, что должен. Вытащи меня отсюда.

– Ты в аду?

– Я не знаю, где я. В птичьем аду, если такой существует. Ты должен вытащить меня.

– Как?

– Ты сын своего отца, разве нет? Ты мой брат. Придумай что-нибудь. Но вытащи.

Толстяк Чарли проснулся, весь дрожа. Стюардесса принесла ему кофе, который он с благодарностью выпил. Теперь, проснувшись, спать он больше не хотел, а потому принялся читать журнал «Карибских авиалиний», откуда узнал много полезного об острове Сент-Эндрюс.

Он узнал, что Сент-Эндрюс – пусть и не самый маленький островок на Карибах, но о нем очень редко вспоминают те, кто составляет списки. Он был открыт испанцами примерно в 1500 году, необитаемая верхушка вулкана с богатой животной жизнью, не говоря уж о многообразии растительной. Про Сент-Эндрюс говорили: здесь что ни посади, все вырастет.

Остров принадлежал испанцам, потом перешел к британцам, после них к голландцам, затем снова к британцам, а затем – на короткий период после обретения независимости в 1962 году – майору Ф. Э. Гаррету, который сместил правительство, разорвал дипломатические отношения со всеми, кроме Конго и Албании, и правил жезлом железным, пока несколько лет спустя не умер, упав с кровати. Он упал так неудачно, что сломал множество костей, хотя в спальне присутствовал целый отряд солдат, каждый из которых позднее заявил, что пытался, пусть и неудачно, предотвратить падение. Несмотря на все усилия солдат, к тому времени, когда его привезли в единственную на острове больницу, майор был мертв. С той поры остров Сент-Эндрюс управляется благодетельным выборным правительством и дружествен всем и каждому.

Крохотный участок влажных джунглей в центре острова окружают мили песчаных пляжей; здесь растут бананы и сахарный тростник, местная банковская система поощряет иностранные инвестиции и открытие офшорных счетов плюс ни с одной из стран – за исключением, возможно, Конго и Албании – нет договоренностей об экстрадиции.

Если Сент-Эндрюс чем-то известен, так это своей кухней: местные утверждают, что мариновали курицу задолго до ямайцев, готовили козленка под соусом карри задолго до тринидадцев и жарили летучих рыб задолго до барбадосцев.

На Сент-Эндрюсе два города: на восточной стороне – Вильямстаун, а на севере – Ньюкастл. На уличных рынках можно купить все, что здесь произрастает. Также на острове имеются несколько супермаркетов, где можно купить то же самое вдвое дороже. А когда-нибудь на Сент-Эндрюсе появится настоящий международный аэропорт.

Согласия по вопросу, чего от глубокой гавани Вильямстауна больше – вреда или пользы, – нет. Бесспорным является тот факт, что в гавань заходит множество круизных судов, и эти плавучие острова заполнены людьми, изменяющими экономику и природу Сент-Эндрюса так же, как они изменили экономику многих карибских островов. В разгар сезона в вильямстаунской бухте стоят до шести круизных лайнеров, и тысячи людей ждут, когда смогут сойти на берег, размять ноги, заняться покупками. И народ Сен-Эндрюса, ворча, приветствует гостей на берегу, продает им всякое, кормит до отвала, а потом отправляет обратно на корабли…