Сыновья Дьявола

Когда мы оказываемся у самой лестницы, он подхватывает меня на руки и прижимает к груди, а затем поднимается, шагая через две ступеньки. Если до этого момента он мог до конца не понимать, что ситуация очень хреновая, то теперь слезы, текущие у меня по щекам от боли и страха, явно убедили его.

Воздуха не хватает, и боль в груди становится невыносимой. Я задыхаюсь, и мне кажется, что я сейчас умру. Надо было сразу просить его отвезти меня в больницу. Может быть, теперь уже слишком поздно…

– Давай, держись, еще всего несколько ступенек!

Мои мысли в настоящее время не отличаются разнообразием. Они крутятся вокруг матери и смерти. До этого дня я ни разу не забывала принять таблетки, и если я теперь из-за этого умру, то клянусь, что настолько выведу из себя богиню смерти, что она отправит меня обратно в мир живых!

Сегодня каждый новый день для меня – бонус. Я должна была бы быть благодарна, однако не хочу умирать. Я приняла свою болезнь и то, что мне придется сложить оружие гораздо раньше, чем остальным. Полагаю, именно по этой причине мне так сильно хочется жить. Потому что принять не значит смириться.

– Какая комната?

– 307.

Ангел осторожно ставит меня пол: ноги у меня как вата, и он поддерживает меня за плечи. Сил уже почти совсем нет, в глазах начинает мутнеть.

Он роется в моей сумочке и, достав ключи, открывает дверь, но в мои легкие уже почти перестает поступать кислород. Я слышу, что он разговаривает по громкой связи, но не понимаю ни его слов, ни с кем он говорит – я потихоньку начинаю отключаться от реальности.

Наконец я переступаю порог комнаты, но первый же сделанный шаг становится для меня роковым. Ноги подгибаются под тяжестью тела, и я со всей силы грохаюсь на пол. Вокруг все плывет. Мое сердце не выдержит – эта мысль бьется где-то в глубине сознания. Я уже плохо соображаю, однако слышу, как в голове гулким эхом раздается чей-то голос.

– Оставайтесь на линии, соединяю вас с ее врачом.

Стоя передо мной на коленях, Ангел в ужасе заклинает меня не закрывать глаза. Но увы, мои веки становятся невыносимо тяжелыми.

– Только бы Эйр[18] тебе помогла…

– Я не хочу умирать, – еле слышно шепчу я.

Я чувствую, как по щекам текут слезы, а внутри все сжимается от страха. Ангел смотрит на меня, но в глазах у него нет жалости, а есть только грусть и чувство вины. Он крепко сжимает одну из моих рук в своей.

– Я не слишком хорошо тебя знаю, однако с таким взглядом, как у тебя, ты уж конечно не сдашься просто так, из-за какого-то сердца. Ты должна бороться за свою жизнь, Авалон!

Веки у меня трепещут, силясь подняться. Каждый вдох превращается в пытку, и дольше сопротивляться я уже не в состоянии.

– Алло! Ей стало так плохо, что она рухнула на пол! Она теряет сознание! Она забыла про таблетки и не принимала их целый день!

– Успокойтесь, сэр. О ком вы говорите?

– Об Авалон Лопес!

В комнате повисает мертвая тишина, а затем из трубки раздается:

– В больницу! СРОЧНО!

Глава 11

Несмолкаемый писк какого-то прибора. Удобная подушка. Солнце, пробивающееся сквозь шторы.

– Я могу отправить к вам машину скорой помощи, но счет идет на секунды. Вы можете сами привезти ее в больницу?

– Да, едем.

– Следите обязательно за ее пульсом…

Несмолкаемый писк какого-то прибора. Неприятные ощущения во всем теле. Сильная боль в груди.

Приходится несколько раз поморгать, прежде чем туман перед глазами рассеивается, но меня тут же ослепляет свет. Требуется еще несколько секунд, чтобы наконец адаптироваться и оглядеться. Вокруг все безупречно белого цвета. Я в больничной палате, однако я здесь не одна.

У окна стоит Лола, а в другом конце палаты сидит Ангел и нервно листает журнал.

– Сколько я спала?

Вздрогнув, оба поворачиваются ко мне. Лицо Ангела озаряется радостной улыбкой, а Лола молча разражается слезами, изливая в них все свое предшествующее напряжение.

– Двадцать четыре часа, – шепчет Отец Демона. – Но потом ты проснулась и вела себя очень беспокойно. Тебе вкололи успокоительное, и после этого ты проспала еще два дня.

Мне не удается подавить вздох огорчения. Проснуться и узнать, что ты пропустил несколько дней из своей и так слишком короткой жизни, противно и очень болезненно.

– Ты нехило нас напугала, – продолжает Ангел, слабо улыбаясь.

Он подходит к моей кровати.

Как ни странно, его присутствие раздражает меня гораздо меньше, чем три дня назад. Кто знает, может, на это капельку повлияло то, что он спас мне жизнь… Я признательна ему за это, хотя я для него не более чем тягостный приказ.

– Ты не сказала мне, что тебе настолько плохо! – кричит Лола, невероятно взволнованная.

От чувства вины сводит все внутренности.

– Лола, я же жива.

– ЖИВА? – вопит она, заливаясь слезами. – Я догнала вас с Ангелом по дороге в больницу, и, когда мы туда приехали, ты была мертва! ТВОЕ СЕРДЦЕ ПЕРЕСТАЛО БИТЬСЯ!