Сыновья и любовники

– Он-то зачем тебе понадобился? – спросила миссис Морел, уже догадавшись.

– Он у меня узнает, только доберусь до него, – сказал Морел, со стуком поставив на кухонный шкафчик свою фляжку.

– Похоже, тебя перехватила миссис Энтони и наплела насчет воротника своего Элфи, – не без насмешки сказала миссис Морел.

– Не важно, кто меня перехватил, – сказал Морел. – Вот перехвачу нашего и пересчитаю ему кости.

– Ну куда это годится, – сказала миссис Морел. – Злая ведьма невесть что тебе наболтала, а ты и рад напуститься на родных детей.

– Я его проучу! – сказал Морел. – Чей он ни есть, нечего ему чужие рубахи драть да рвать.

– Драть да рвать! – повторила миссис Морел. – Элфи забрал его биту, вот Уильям и погнался за ним, тот увернулся, Уильям нечаянно и ухватил его за воротник… Элфи и сам бы так его ухватил.

– Знаю! – угрожающе крикнул Морел.

– Ну да, знал еще раньше, чем тебе сказали, – съязвила жена.

– Не твое дело! – бушевал Морел. – Я отец, вот и учу уму-разуму.

– Хорош отец, – сказала миссис Морел, – наслушался крикливой бабы и готов выпороть родного ребенка.

– Я отец! – повторил Морел.

И не сказал больше ни слова, сидел и накалялся. Вдруг вбежал Уильям, крикнул с порога:

– Можно мне чаю, мам?

– Сейчас получишь кой-чего другого! – заорал Морел.

– Не шуми, муженек, – сказала миссис Морел, – на тебя смотреть смешно.

– Сейчас так его отделаю, посмеешься! – заорал Морел, вскочил и грозно уставился на сына.

Уильям, для своих лет рослый, но чересчур впечатлительный, побледнел и с ужасом смотрел на отца.

– Беги! – приказала сыну миссис Морел.

Мальчик так растерялся, что не мог сдвинуться с места. Внезапно Морел сжал кулак и пригнулся.

– Я ему покажу «беги»! – как сумасшедший заорал он.

– Что? – воскликнула миссис Морел, задохнувшись от гнева. – Не тронешь ты его из-за того, что она наговорила, не тронешь!

– Не трону? – заорал Морел. – Не трону?

И, зло глядя на мальчика, метнулся к нему. Миссис Морел кинулась, встала между ними, подняла кулак.

– Не смей! – крикнула она.

– Чего? – заорал муж, на миг ошарашенный. – Чего?

Миссис Морел круто обернулась к сыну.

– Беги из дому! – в ярости приказала она.

Повинуясь властному окрику, мальчик вмиг повернулся и был таков. Морел рванулся к двери, но опоздал. Он пошел назад, под слоем угольной пыли бледный от бешенства. Но теперь жена окончательно вышла из себя.

– Только посмей! – громко сказала она, голос ее зазвенел. – Только посмей пальцем его тронуть! Потом всю жизнь будешь жалеть.

И он испугался жены. И хоть ярость в нем накипала, он сел.

Когда дети подросли и их можно было оставлять одних, миссис Морел вступила в Женское общество. То был небольшой женский клуб при Товариществе оптовой кооперативной торговли, и собирались женщины в понедельник вечером в длинной комнате над бакалейной лавкой бествудского кооператива. Предполагалось, что они обсуждают, как сделать кооператив доходнее, и другие насущные дела. Иной раз миссис Морел что-нибудь им докладывала. И детям странно было видеть, как их вечно занятая по хозяйству мать сидит и быстро пишет, раздумывает, заглядывает в книжки и опять пишет. В эти минуты они особенно глубоко ее уважали.

Общество им нравилось. Только к нему они и не ревновали мать – отчасти потому, что видели – для матери это удовольствие, отчасти из-за удовольствий, которые перепадали им. Кое-кто из враждебно настроенных к Обществу мужей, по мнению которых их жены стали слишком независимыми, называл его «воняй-болтай», иными словами «сборище сплетниц». Оно и правда, глядя на свои семьи, сравнивая свою жизнь с установками Общества, женщины могли роптать. А углекопы, поняв, что у их жен появились новые, собственные мнения, недоумевали. Обычно вечером в понедельник миссис Морел приносила множество новостей, и детям нравилось, когда к возвращению матери дома оказывался Уильям, ему она чего только не рассказывала.

Потом, когда Уильяму исполнилось тринадцать, она устроила его в контору Кооператива. Был он очень толковый парнишка, прямодушный, с довольно резкими чертами лица и синими глазами истинного викинга.

– С чего это мать надумала определять его в сидельцы? – сказал Морел. – Знай, будет штаны протирать, а заработает всего ничего. Сколько ему положили для начала?

– Сколько для начала – не важно, – ответила миссис Морел.

– Ну, ясно! Возьми я его с собой в шахту, он сразу станет получать добрых десять шиллингов в неделю. А только я уж знаю, по тебе, пускай лучше сидит день-деньской на табуретке за шесть шиллингов, чем пойдет за десять шиллингов со мной в шахту.

– В шахту он не пойдет, – сказала миссис Морел, – и хватит об этом.

– Выходит, мне годилось, а ему не годится.

– Твоя мамаша отправила тебя в шахту двенадцати лет, а вот я со своим мальчиком так поступать не намерена.

– В двенадцать! Еще и поране!

– Ну, это все равно, – сказала миссис Морел.