Сыновья и любовники

Миссис Морел принялась ухаживать за сыном. Она молилась за Уильяма, молилась, чтобы он ее узнал. Но лицо его все больше бледнело. Ночью мать чего только не делала, а он бредил, бредил и не приходил в сознание. В два часа, во время жестокого приступа, он умер.

Окаменев, миссис Морел час недвижно просидела в его спальне, потом разбудила хозяев.

В шесть утра с помощью приходящей служанки она обмыла и обрядила сына; потом пошла по мрачным улицам квартала к чиновнику в магистратуре и к доктору.

В девять утра в дом на Скарджил-стрит пришла еще одна телеграмма:

«Уильям умер сегодня ночью. Пусть отец приедет, привезет деньги».

Дома были Энни, Пол и Артур; мистер Морел уже ушел на работу. Все трое детей не вымолвили ни слова. Энни захныкала от страха, Пол отправился за отцом.

Выл чудесный день. Над Бринслейской шахтой в ясном нежно-голубом небе медленно таял белый пар; высоко-высоко позвякивали колеса надшахтного копра; грохот неутомимо гремел, опрокидывал уголь на платформы.

– Мне отец нужен, ему надо ехать в Лондон, – сказал Пол первому встречному у устья шахты.

– Уолтер Морел тебе понадобился. Шагай вон туда и скажи Джо Уорду.

Пол вошел в маленькую контору.

– Мне отец нужен, ему надо в Лондон ехать.

– Отец? А он в забое? Как фамилия?

– Мистер Морел.

– Что, Уолтер? Чего-нибудь стряслось?

– Ему надо ехать в Лондон.

Конторщик подошел к телефону, позвонил в нижнюю конторку.

– Нужен Уолтер Морел. Номер сорок два, дальний забой. Чего-то стряслось, тут его парень.

И о» повернулся к Полу.

– Сейчас будет, – сказал он.

Пол побрел к главному стволу. Смотрел, как поднимается клеть с вагонеткой угля. Огромная железная клеть опустилась на свое основание, полную вагонетку откатили в сторону, пустая вагонетка заняла место в клети, где-то прозвенел звонок, клеть поднатужилась и камнем упала в ствол.

Пол не сознавал, что Уильям умер; такая суета вокруг, как же это может быть. Откатчик выталкивал вагонетку из клети, другой рабочий бежал по изгибающейся вдоль дороги насыпи.

– Уильям умер, мама в Лондоне, что ж ей теперь делать? – спрашивал себя мальчик, будто решал головоломку.

Клети поднимались раз за разом, а отца все не было. Наконец подле вагонетки Пол разглядел человека. Клеть опустилась на место, и Морел сошел на землю. Он слегка прихрамывал после какого-то несчастного случая.

– Это ты, Пол? Ему хуже?

– Тебе надо ехать в Лондон.

И они пошли прочь от шахты, откуда люди с любопытством глазели на них. Они вышли со двора шахты и зашагали вдоль железной дороги, где с одной стороны раскинулось освещенное солнцем осеннее поле, а с другой – стеной стояли вагонетки, и Морел спросил испуганно:

– Неужто он помер, сынок?

– Да.

– Когда ж?

В голосе углекопа слышался ужас.

– Нынче ночью. От мамы телеграмма пришла.

Морел прошел еще несколько шагов, потом прислонился к вагонетке, прикрыл рукою глаза. Слез у него не было. Пол глядел по сторонам, ждал. Вагонетка тяжело съезжала с весов. Все видел Пол, только отца не замечал, который словно в изнеможении прислонился к вагонетке.

Морел был в Лондоне лишь однажды. И теперь, испуганный, осунувшийся, отправился туда на помощь жене. Был вторник. Дети остались дома одни. Пол пошел на работу, Артур – в школу, а к Энни пришла подружка, чтоб ей не быть одной.

В субботу вечером, повернув за угол по дороге из Кестона, Пол увидел мать с отцом, они шли со станции Сетли-Бридж. В густых сумерках они молча, устало брели врозь. Пол приостановился.

– Мама! – окликнул он в темноте.

Миссис Морел не обернулась, словно не слышала. Он опять ее позвал.

– Пол! – безразлично отозвалась она.

Она позволила себя поцеловать, но, казалось, не сознавала, что он рядом.

Такой же оставалась она и дома – маленькая, бледная, молчаливая. Ничего не замечала, ничего не говорила, только и сказала:

– Гроб привезут сегодня вечером, Уолтер. Ты бы позаботился о подмоге. – Потом повернулась к детям: – Мы решили привезти его домой.

И опять она села, сложила руки на коленях, молча уставилась в пространство. Посмотрев на нее. Пол почувствовал, что ему нечем дышать. В доме стояла мертвая тишина.

– Я на работу, ма, – печально сказал он.

– На работу? – безжизненным голосом вымолвила она.

Через полчаса вернулся Морел, растерявшийся, сбитый с толку.

– А куда ж мы его положим, когда уж привезут? – спросил он жену.

– В гостиной.

– Тогда лучше отодвинуть стол?

– Да.

– А гроб поставим на стулья?

– Знаешь, там… Да, наверно, так.

Морел и Пол, взяв свечу, прошли в гостиную. Газового освещения там не было. Отец открутил столешницу большого овального обеденного стола, освободил середину комнаты, потом поставил друг против друга шесть стульев, чтобы гроб можно было поставить на сиденья.

– Другого такого долговязого ни в жисть не видал! – сказал углекоп, старательно делая свое дело.

Пол подошел к большому окну и посмотрел наружу. Из необъятной тьмы выступил исполинский черный ясень. И тьма чуть светилась. Пол вернулся к матери.

В десять вечера Морел крикнул:

– Он здесь!

Все вскочили. Послышался шум – отец отодвигал засовы, отпирал парадную дверь, что вела прямо из уличной тьмы в гостиную.