Syntheism - Creating God in the Internet Age

Центральная теологическая идея Бадью состоит в том, что единичное в универсальном не имеет имени. Поэтому Бадью называет эту истинную субстанцию неназываемой. Таким образом, именно неназываемость в самом сердце истины делает ее аксиоматичной. Непознаваемое для Бадью - это, конечно, просто другое название фундаментального синтетического понятия Атеоса. Бадью утверждает, что не может быть никакой любви или преданности к чему-либо, если эта любовь и преданность сначала не пройдут через Атеос как свой продуктивный двигатель. Только посвятив себя пустоте как именно пустоте, можно произвести истину и привести ее в движение. Даже если Бадью называет Атеос неназываемым, речь идет не о разрушительной, а скорее о высокопродуктивной пустоте. Это контрастирует с тем, как Славой Зизек, другой выдающийся лаканианец, описывает Атеос как экскрементальный остаток, который является основой субъекта и тем самым истины. Зизек может приписывать Атеосу любые атрибуты, какие только пожелает; во всяком случае, эта атрибуция говорит скорее об эмоциональных фетишах философа, чем о действительной природе Атеоса. Но факт остается фактом: эффект Атеоса - а интересен именно эффект, а не характер - это огромная продуктивность, как во внешнем мире физики, так и во внутреннем мире человека.

Согласно Бадью, каждая универсалия рождается в событии, которое невозможно предсказать заранее и которое, следовательно, прежде всего происходит в подсознании. Кроме того, универсалия характеризуется тем, что основана на внезапном решении, когда она придает ценность тому, что до этого решения ничего не стоило. Универсалия создает смысл; она предполагает этический подход, а значит, и конкретные действия со стороны всех, кто вовлечен в ее генезис. Универсальное может, по крайней мере изначально, иметь только одно значение для тех, кто наиболее тесно вовлечен в процесс. Универсальное - это унивокальность. Она обретает свою ценность благодаря непоколебимой верности последствиям своей истины - а не благодаря долгой, затянувшейся интерпретации ее смысла. Это означает, что Бадью резко критикует одержимость постструктурализма интерпретацией, которая получила восторженную поддержку в академическом мире. Он презирает постмодернистский паралич, который он прослеживает в том, что мы называем гипергерменевтическим состоянием.

Монополия академического истеблишмента на критическое мышление - что уже само по себе достойно сожаления, поскольку фактически исключает живительные импульсы извне - поместила мышление в порочный круг интерпретаций интерпретаций: коллективное, сомнамбулическое движение к вегетативной пассивности без какого-либо критического вопрошания или социальной активности, направленной против государственно-корпоративного комплекса, контролирующего позднекапиталистическое общество в целом. Эта связь иллюстрируется тем фактом, что исследования проводятся по старой философии, а не создается какое-либо новое критическое мышление. Мы должны задать себе вопрос: почему в условиях позднего капитализма академический мир должен лучше мыслить критически - критически по отношению именно к той системе, неотъемлемой и более того фундаментальной частью которой он по определению является, - чем другие старые и в том же смысле коррумпированные институты в истории. Это все равно что ожидать, что католическая церковь в XVIII веке создаст Просвещение и убьет Бога. Человек не склонен кусать руку, которая его кормит, по крайней мере, не сознательно и не последовательно.

Поскольку критика, направленная вовне, нарушит сегодняшний комфортный статус-кво и заставит внести нежелательные изменения, вся энергия направлена вовнутрь. Исследования берут верх над философией. Из истории мы узнаем, что коррумпированная клерикальная элита в каждую эпоху выделяла значительные средства на толкование знаков и нумерологии. В свете этого академическая одержимость нашей эпохи герменевтикой представляется полностью соответствующей программе и логичной с точки зрения собственных интересов. Поэтому новая нетократическая элита должна создать новые и независимые институты - наполненные знающими и инновационными нетократическими мыслителями или этерналистами (см. "Нетократы"), без связей с национальными государствами или крупными капиталистическими корпорациями, - чтобы начать информационное производство истины. Это должно происходить безоговорочно за пределами академического мира, который не может хорошо приветствовать и продвигать эти новые и свободные институты, не осуждая себя.